Прививка от космоса
Шрифт:
– Ну… за ту девушку…
– А, это… - улыбнулась Маша.
– Ерунда. Я сначала поревновала немного, а потом успокоилась. Вы, мужики, всегда такие, вам всегда разнообразия не хватает.
Я удивленно приподнял брови и сказал:
– Впервые встречаю девушку, которая это понимает.
– Мимир приучил, - улыбнулась Маша и снова поцеловала меня в губы. Оторвалась и продолжила: - Если ревновать к каждой дуре, так и сама дурой станешь. Главное одно - что с тобой все хорошо.
– И с тобой тоже, - добавил я.
– Как твои тренировки?
–
– Через неделю можно будет попробовать спуститься на поверхность. Если только адаптация не потеряется после нового прыжка.
– Алекс, Маша!
– позвал Генрих.
– Хватит нежностями заниматься, Тому пора в обратный путь, сейчас будем отсек разгерметизировать.
Я повернул голову и увидел, что пока мы с Машей обнимались, Генрих с Томом свернули мой скафандр в тонкую скатку и зафиксировали ее какой-то веревкой на спине Тома поверх кислородных баллонов.
– Баллоны поменяли?
– спросил я.
– Обижаешь, - ответил Генрих и показал пальцем на старые баллоны, плавающие у стены.
– Все уже сделали, пока вы нежничали. Вы лучше плывите в рекреационную зону и займитесь там тем, по чему соскучились, все равно в ближайший час пользы от вас не будет.
Мы с Машей переглянулись и синхронно рассмеялись.
– Пойдем, - сказал я.
– Генрих прав, сейчас от нас пользы не будет.
Маша была прекрасна. То есть, я понимал, что она далеко не красавица, что ей не мешало бы помыться, привести в порядок прическу, стереть с лица стресс и усталость… да и всем нам не мешало бы немного успокоиться и привести себя в порядок. Ничего, бог даст, на следующей планете будет поспокойнее. Только надо тщательно ее выбирать, чтобы еще раз не наступить на те же грабли.
А я, кажется, по-настоящему влюбился в Машу. Я прекрасно понимаю, что она некрасива и неумела как любовница, но для меня это уже не важно. Потому что она стала для меня родной. А когда женщина родная, какая разница, как она выглядит и как себя ведет? Том, наверное, тоже так думает, его Наташа еще страшнее, чем моя Маша, а как он на нее смотрит…
Я рассмеялся этой мысли, Маша посмотрела мне в глаза и спросила:
– Чему ты смеешься?
– Так, - сказал я.
– Ничего существенного. Давай одеваться и пойдем к Генриху, ему надо помочь.
– Давай еще немного поваляемся, - предложила Маша.
– Я по тебе так соскучилась…
– И я по тебе тоже, - сказал я.
– Хорошо, давай поваляемся, то есть, повисим, в невесомости не поваляешься. И еще душ принять было бы неплохо.
– Это точно, - согласилась Маша.
– Ты весь гарью провонял… Я за тебя так испугалась, когда стыковочный узел не подошел…
– Ерунда, - отмахнулся я.
– Все прошло нормально. А хочешь, вместе душ примем?
– А мы поместимся?
– Поместимся, - улыбнулся я.
– Гравитацию поставим поменьше, чтобы тебе не так тяжело было…
– Давай лучше поставим земную гравитацию, - предложила Маша.
– Пора
– Конечно, - согласился я.
– Я тебя всегда поддержу, что бы ни случилось.
6.
Но забраться в душ нам не довелось. Открылся люк и в рекреационную зону вплыл Генрих. Скользнул по нам рассеянным взглядом и осведомился:
– Уже закончили? Я не помешал?
Маша дернулась было, чтобы прикрыться руками, но вовремя сообразила, как глупо это будет выглядеть.
– Не дергайся, - сказал Генрих.
– Можно подумать, я тебя голой не видел. Давайте, одевайтесь, будем думать. Есть плохие новости.
– Что случилось?
– спросил я, натягивая трусы.
– Случилось вот что, - ответил Генрих.
– Я покопался в документации по реанимационным капсулам… все плохо.
– Они запускаются только в момент прыжка?
– спросил я.
– Если засунуть в капсулу умирающее тело, она не включится?
– Не в этом дело, - покачал головой Генрих.
– Капсула включится, но толку от нее не будет. Капсула делает реанимацию после прыжка, но это не самая главная ее функция.
– А главная функция какая?
– спросил я.
– В момент прыжка пространство теряет линейность, - ответил Генрих.
– Не спрашивайте, что это такое, я и сам толком не понял, в документации по этому поводу почти ничего не написано. Там написано только одно - любая живая ткань, ушедшая в прыжок вне капсулы, перестает быть живой. Ты никогда не задумывался, почему звездолеты не проходят карантин? Бывают же инопланетные микробы, опасные для человека.
– Для человека, не прошедшего биоблокаду, - уточнил я.
– Вот именно, - кивнул Генрих.
– Внутри капсулы микробов убивает биоблокада, а вне капсулы - нелинейность пространства. Главная задача реанимационной капсулы - снизить нелинейность настолько, чтобы выжили хотя бы отдельные клетки. Сердце остановится в любом случае, но его можно снова запустить, а если человек отправился в прыжок вне капсулы, сердце запускать бессмысленно. То есть, непрямой массаж его запустит, но смысла в этом не будет - когда все клетки мертвы, можно сколько угодно гонять кровь по сосудам, тело от этого не оживет. Вот такие дела. Что будем делать?
– Том уже здесь?
– спросила Маша.
– Нет, - ответил Генрих.
– Я велел ему побыть пока на «Озе», сказал, что у нас технические проблемы и надо немного подождать.
Маша выжидающе посмотрела на меня и сказала:
– По-моему, у нас есть только один выход.
– Бросить Тома и Наташу на Загросе?
– спросил я.
Маша кивнула.
– Пойми, - сказала она, - мы сделали для них все, что было в наших силах. Мы должны оставить их здесь.
– На верную смерть? Они ведь даже спуститься на планету не смогут.