Прививка против приключений
Шрифт:
Витя молчал, рассеянно потирая небритый подбородок, затем повернулся ко мне.
— Ты, Димка, извини меня, я был не прав, — сказал он. — Но кто же мог подумать, что Паша пойдет на такое!
— Я должен был подумать, — вздохнул я. — В какой-то мере прав-то ты был: Пашу надо было поддержать в тот момент… Ну, ладно, закончим на этом. И ты, Паша, прекрати пичкать Игоря шедеврами — их у него и так два шкафа.
— Да я… ребята, да вы… — Пашка прямо-таки засиял. — Честное слово, больше никогда! Я… я сейчас на вахту заступлю, вот!
Все разошлись,
— Какой курс? — спросил он.
— Держи на запад.
— Там, у меня в каюте машинка твоя стоит, печатная, — глядя в сторону, пробормотал Паша. — Зайди, как время будет, забери.
— Не надо, — отмахнулся я. — Пускай стоит. Может быть, пригодится. В конце концов, беды в этом нет.
— Нет бога, кроме Кру-Кру! — поспешил напомнить подоспевший к финальной сцене Капитан Флинт и забрался к Пашке на плечо.
Утром я тебя сменю, — пообещал я и удалился в кубрик, где и проспал до самого рассвета. Утром следующего дня Капитан провел очередные вычисления, сверил курс и обнаружил, что «Гончая», наконец, достигла Южного Тропика, и если не идет по самой его середине, то уж точно задевает каким-нибудь бортом.
Столь знаменательное событие следовало отметить. Игорь самолично приготовил праздничный обед из остатков продуктов и облачился в роскошный бархатный камзол с кафтаном красного цвета и такие же революционные красные штаны. В этом наряде грузный Предводитель был похож на большой перезревший помидор, и травяного цвета треуголка лишь усиливала сходство, навевая мысли о зеленом хвостике.
С обедом мы расправились быстро, даже как-то слишком быстро, и до вечера все с унылым видом слонялись по палубе, пытались ловить рыбу или, спустившись вниз, ностальгически рассматривали пустой ресторанный холодильник и вздыхали. Несколько банок сгущенного молока и жалкий пакетик сухарей — этим наши припасы и исчерпывались.
Игорь объявил о награде тому, кто первый увидит землю. Наградой были, разумеется, банка сгущенки и сухарь. Сперва мы лишь усмехались при мысли об этом и подзуживали друг дружку, кто, мол, среди нас Мальчиш-Плохиш, так что вскоре я уже избегал появляться на палубе корабля или взбираться на мачту, дабы не услышать в свой адрес ехидное: «Что, Димыч, молочка захотелось?» Но шли дни, и голод все чаще давал о себе знать, и, проснувшись однажды утром, я рассудил, что ради сгущенки можно выдержать хоть лавину насмешек, и полез на палубу смотреть.
Утро было теплое и туманное. Зыбкая белесая пелена клубилась над водой и была такой плотной, что до восхода солнца не было видно не то что горизонта, но даже — носа корабля. К тому же стоял полный штиль, и «Гончая» медленно дрейфовала по течению со свернутыми парусами. Мостик был пуст, штурвал — зачехлен. Насколько я мог видеть, на палубе вообще никого не было. Глупо было думать, что отсюда можно что-то разглядеть, и я, резонно рассудив, что чем выше заберусь, тем больше я увижу, выбрал грот-мачту. Через несколько минут я уже добрался до самой вершины, где уселся на рее,
— Доброе утро… — зевнул кто-то рядом.
От неожиданности я чуть не свалился вниз.
— Кто… кто здесь?! — срывающимся голосом крикнул я, лихорадочно пытаясь придумать оправдание для своего утреннего восхождения.
— Это я, — из тумана выступила невысокая и темная фигура Олега. — Ты что тут делаешь?
Не одного меня осенила «гениальная» идея взобраться на мачту! Стоявший на вахте Олежка уже проделал это.
— А ты? — не очень вежливо, вопросом на вопрос ответил я. На языке плясало злосчастное «Молочка захотелось?».
Атака в лоб возымела успех: Олег растерялся.
— Я? — переспросил он. — Да вот, гуляю… — он картинно заложил руки за спину и с невозмутимой грацией ниндзя прошелся по узкому рею туда-сюда. — Воздухом свежим дышу.
— А, ну-ну… Ты не против, если я тоже тут э-ээ… подышу?
— Конечно, не против! — закивал тот.
Некоторое время мы сидели молча. Олег начал было что-то насвистывать, но быстро умолк. Я покачал ногой и вздохнул.
— Не спится? — участливо спросил Олег.
— Ага, — согласился я. — Туман.
— Ничего не видно, — согласился Олег.
— И давно ты тут… дышишь?
— Минут двадцать.
Снизу донесся какой-то шорох, и вскоре из тумана вынырнула заспанная Витькина физиономия. Тупо хлопая ресницами, Витя посмотрел сначала на меня, потом на Олега и откашлялся, прочищая горло.
— Привет, — я помахал рукой.
— Чего это вы тут сидите? — растерянно спросил он.
— Гуляем, — язвительно сказал Олег. — А ты чего?
— Да вот, вышел умыться, слышу — голоса; дай, думаю, взгляну, вдруг воры залезли… — Витька оседлал рей и ухватился за веревки такелажа. Обозрел из-под ладони горизонт.
— Туман? — спросил я.
— Туман, — согласился он. — А что, нельзя, что ли?
— Да так, — я пожал плечами. — Просто интересно, кто следующим будет.
— Думаешь, и остальные полезут? — спросил Олег.
— А как же! Полезут, еще как полезут! Готов спорить, что это будет Коля — Пашка обычно последним встает.
— Ха! — воскликнул Олег. — Пашка и есть всегда больше всех хочет! Ставлю на Пашку.
— Эй, эй! — забеспокоился Витя, — мы так не договаривались! Я тоже хочу. Только вот думаю, сообразит ли Паша на мачту влезть?
— Может, и сообразит.
— Не, не сообразит…
— Сообразит, еще как сообразит!
— А, была не была!
В тумане зашуршали переходящие из рук в руки банкноты, после чего все уставились вниз, с нетерпением ожидая следующего верхолаза. Вскоре хлопнула дверь каюты, кто-то поплескался у рукомойника, побродил зачем-то по мостику, затем подошел к вантам и решительно полез наверх.