Привкус магии
Шрифт:
– Это горы? – с сомнением спрашивает Ксения, всматриваясь в каракули.
– Нужно… – Договорить я не успел. Ощущение неминуемой катастрофы обваливается внезапно, как лавина, накрывая с головой. Ксения вздрагивает, глядя куда-то мимо, сквозь стены и крышу. Я чувствую, как пространство наполняется напряжением и застывает, мелко сотрясаясь, будто исполинский студень. И все в нем увязает и теряет способность освободиться…
Дробный перестук шагов. В дверях подвала появляется Герайд.
– Они уже близко! Окружают район… Слышите?
Мы слышим. Чужие беззвучные, но проникающие
– Быстрее! – пробормотал Герайд. – Еще есть шанс…
Барахтаясь в золотом неводе, в который распустились одиночные искры, мы проломились наверх и устремились прочь из дома. Небо над Набрегом цвело малиновыми и голубыми пятнами, которые не скрадывал даже непрерывный снег.
– Там ребята серьезные пришли, – проворчал Герайд, вскидывая руки и запуская вверх перепут, смявший невод. Я дублирую его заклятие, углубляя дыру, и мы проскальзываем в образовавшуюся прореху. Ксения спотыкается и болезненно вскрикивает. И одновременно с этим за домами полыхает белоснежная зарница, на фоне которой даже снег становится черным, как на негативе.
Подхватив с двух сторон девушку – руки ее горячие, как в лихорадке, а глаза черны и страшны, словно она видит нечто недоступное нам, – мы устремились к единственной нашей надежде. К терпеливому «кентавру», которого Герайд подогнал почти к самому дому Подипола. Впрочем, небольшое расстояние (всего лишь до другой стороны улицы) превращается в томительный марафон, потому что кто-то из незримых пока соперников прочел замедлитель, и мы еле переставляем ноги, увязая в воздухе, как жуки в банке с клеем…
Я выплевываю заклятия как непристойные ругательства, потому что губы немеют и лицевые мышцы словно парализованы. И пытаюсь исполнить хоть один пасс правильно свободной рукой, хотя конечность непослушна и неподатлива… Снег рождает аморфные фигуры, попытавшиеся подмять нас. Это не моя работа, это кто-то из противников подчиняет водные стихии…
– Откуда они взялись? – спросил я, когда мы ввалились в салон «кентавра». Оттого что часть мышц все еще парализована, вопрос звучит невнятно.
– …Ждали, – отрывисто, но уже от того, что занят попытками завести машину, ответил Герайд. – Система сторожей вокруг дома… Высшая защита.
Вот оно что. Пока я разбирался с охранной системой вокруг дома Подипола, вторая система, более чуткая и гораздо лучше замаскированная, поставленная высококлассным магом, посылала сигнал тревоги… Не так сложно предположить, кому именно. То ли они знали, что я вернусь. То ли поставили на всякий случай.
«Кентавр» сорвался с места и заскользил по снежной каше дороги. Добравшись до конца улицы, мы уткнулись в мерцающий барьер, резко повернули, разнеся чей-то дворик, перескочили на соседнюю улицу… Вскрикнула Ксения. Зашипел Герайд, тяжело ударившись о приборную доску, когда пришлось тормозить перед очередным
– …гонят нас куда-то, – процедил Герайд, пытаясь вытереть слезящиеся глаза.
Всей погони было едва ли несколько минут. Нас умело выдавили из города, чтобы не пострадали местные жители. Мы не сразу поняли, что все наши удачные повороты и увертки всего лишь скольжение по грамотно созданному коридору…
А потом город вдруг остался позади, и перед нами растеклась равнина, почти неразличимая за беспрерывно сыплющимися снежными хлопьями. Одна уцелевшая фара «кентавра» высвечивала сбитую в складки землю, по которой быстро ехать невозможно. И кольцо чужой, сплетенной воедино воли сжималось…
Не знаю толком, что произошло дальше. Дорога, точнее, ее видимость здесь шла под уклон, а нанесенный снег вперемешку с грязью превратили ее в каток. Тормоза у «кентавра» барахлили давно, а сейчас отказали начисто. В какой-то сильно запоздавший момент мы поняли, что почти неуправляемую машину занесло безнадежно. И что темнота, раскрашенная белыми хлопьями, наваливается, как душная перина. И что верха и низа уже не различить…
– Держи-итесь!!
И что под нами внезапно кончилась земля. А внизу тускло блеснула водяная лента, подернутая слоем стремительно тающего и вновь падающего снега.
…Ощущение свободного полета, когда желудок подскакивает к глотке…
Я мельком вспомнил крутой обрыв, что видел в подзорную трубу с другого берега реки Бережной.
И, честно скажу, не успел ни испугаться, ни отреагировать. И остальные не успели. Все произошло слишком быстро. Тяжелая машина должна была камнем рухнуть в студеную воду, и никакой магии не успеть подхватить и удержать на весу подобную махину… Дело даже не в магии, а в том, что человеческие реакции слишком медлительны…
В багажник «кентавра» что-то глухо, но сильно ударило. Машину дернуло и круто бросило вперед и вниз, будто некий исполин поддал несчастному «кентавру» напоследок под задний бампер. Нас бросило друг на друга, и тоже вперед и вниз. Звучно лязгнули зубы…
– Все?
Но прошла секунда, вторая, третья… Завозился придавленный нами Герайд. Затрещало под тяжестью лобовое стекло, которое теперь оказалось внизу…
– Мы не падаем, – тихо, будто боясь спугнуть удачу, констатировала Ксения. Ее лицо было совсем близко от моего, и щеку согревало дыханием. И я внезапно обнаружил, что держу ее за локоть, будто пытался предотвратить падение…
– Это гобелен, – вспомнив глухой удар в багажнике, сообразил я. – Он нас держит… Хорошая штука. Жаль, что срабатывает только в экстремальных ситуациях.
Мы зависли над медленной рекой, постепенно дрейфуя над ее течением. Машина сильно накренилась вниз капотом, отчего мы втроем повалились друг на друга, цепляясь за переднее сиденье, приборную доску и опираясь на вот-вот готовое разлететься лобовое стекло. Мимо плыли черно-белые безжизненные берега. Те, кто преследовал нас, или растерялись, или еще не поняли, что произошло, или искали нас на дне реки…