Шрифт:
Пролог
Возгордилось сердце твоё из-за твоей красоты, тщеславие извратило твой разум, потому Я поверг тебя на землю, и на тебя глядят все царства.
Иез. 28:17
Тьма всегда завораживала меня, удерживая в своём плену, ярость помогала ей меня разрушать.
Ярость – это то, что я испытываю на протяжении всей своей жизни. Она сильнее злости, она не поддаётся управлению, в отличие от гнева.
Гнев – это то, с чем мне приходится ложиться
Утрата самоконтроля – то, чем я страдаю с самого детства. Я так и не научился полностью контролировать свои эмоции, лишь временами я мог совладать с собой.
Каждый раз, когда я чувствовал, что мои нервы на пределе, что вот-вот взорвусь и сожгу себя изнутри, приходила она. Ярость давала мне то, чего не мог дать ни один наркотик. Наслаждение. Кровь закипает, приводя разум в экстаз. Ты больше ничего не понимаешь, это опьяняет больше, чем любой алкоголь. Это разрушало меня.
Лишь иногда мой брат мог помочь мне держать себя в руках.
Мне было семь, когда он в первый раз дал мне в руки нож. Я помню, как провёл руками по лезвию, ощущая приятный скользящий по коже металл. Эта мелодия заставляла мою кровь бушевать и успокаиваться одновременно.
– Ты должен научиться управлять собой, иначе тьма проглотит тебя и ты не выберешься, брат.
Микеле был старше, холодный и рассудительный, это делало его непобедимым. Каждый раз, когда я смотрел на него, видел в нем нашего отца. Его самообладанию мог позавидовать любой дон.
– Тобой управляют эмоции, заставь это работать, Тони.
И я заставил.
Когда меня и моего старшего брата испытывали, тренируя различным изощрённым дерьмом, я позволял себе погружаться в ярость, это придавало сил и выносливости. Моё тело уже было настроено на боль, поэтому я перестал её чувствовать.
Когда я сам стал пытать врагов и на смену ярости приходили их крики и мольбы, я наслаждался.
Наша мать опасалась того, кого породила. Она опасалась нас всех, в особенности меня. Донна Валентина говорила, что я самый опасный из всех, потому что у меня напрочь отсутствует самоконтроль. Было ли это врождённым? Я не знаю, но кажется, я действительно с этим родился.
Если Рикардо был болен, то я был просто обречён.
Все мои пороки стали мне друзьями. Репутация нашей преступной организации была худшей из всех. В нашем мире это означало одно: держаться от нас следует подальше.
Получал ли я кайф от своего же дерьма? Ну что сказать? Да, я наслаждался.
Добро пожаловать в мой тёмный мир, детки.
***
– Что вы чувствуете, когда причиняете боль человеку?
– Удовлетворение.
– Вам действительно становится легче?
– Определённо.
– Вы задавались вопросом почему?
– Нет, это дало бы ответы, которые мне не понравятся.
– Вы всегда делаете то, что хотите, но никогда не думаете о чувствах других. Вы хотите иметь
– Мне не нужен контроль.
– Но контролировать себя – это один из важных аспектов человеческой жизни. Если вы не контролируете себя, то вы просто безумец.
– Кто сказал, что безумцем быть плохо?
Она посмотрела на меня, затем обвела что-то в блокноте и перелистнула страницу.
Глава 1
София
Когда моя мать умерла, мой сказочный розовый мир рухнул. Одинокая девочка с большими чёрными глазами так обо мне говорили люди вокруг. Каждый считал своим долгом подойти и пожалеть меня.
Моя тетя Магнелия с жалостью посмотрела на меня и погладила по голове своими костлявыми руками. Я задавалась вопросом, всегда ли они были такой странной формы или она такой родилась, а возможно, жестокая болезнь сгубила её красоту?
– Бедная девочка, ты теперь совсем одна. Сейчас тебе нужно научиться заботиться о себе самостоятельно.
Я хмуро посмотрела на неё и шмыгнула носом.
Затем она дала мне в руки какую-то книгу. Я развернула её лицевой стороной и прочитала название: «Библия». Зачем она дала мне её? Тетя печально вздохнула и прошептала что-то типа «бедняжка», оставляя меня стоять одну.
Мне совершенно не хотелось их жалости, я всего лишь хотела жить как раньше, но после смерти моей матери это стало невозможным. Я хотела убежать и закричать от боли, прячась под одеялом от всех этих любопытных глаз.
Больше не будет тёплых маминых рук, запаха её стряпни и уютных вечеров. Она умерла от рака, когда мне было десять, сгорела так быстро, что я не успела осознать. Мама была моим самым лучшим другом и опорой. После её смерти я выплакала столько слез, что, если бы они стали водой, я могла бы напоить бедных детей в Африке.
Мой отец Альфредо Герра являлся родным братом Витторио Герра, советника дона Джованни. Семья Морелло – они были хозяевами нашей организации и самими жестокими людьми в мафиозном мире. У дона Джованни было четыре сына, и старшие из них были особенно жестоки. Их имена старались не произносить слишком громко, мне всегда было интересно почему? Неужели они настолько ужасны? Я никогда не задавала этот вопрос, потому что была не слишком смелая и недостаточно взрослая.
Мой дядя Витторио был важной шишкой, из-за этого у моего отца было весьма хорошее положение в нашей организации. Я знала, что отец много трудился для этого, ничто не давалось ему легко, об этом говорила его седина в волосах, усталый вид и вечная сигарета во рту. Он никогда не говорил, но я знала, что он соперничал со своим старшим братом. Дядя был на ранг выше отца, а он не любил проигрывать, пусть даже своему родному брату. Их отношения были деловыми и холодными, в нашем мире не было места чувствам и безумной любви, но нас держали прочные семейные связи. На них и строилась наша великая и мощная организация. Кровь. Родство. Преданность. Чужакам здесь нет места. Замкнутый круг.