Приворотное зелье на единственную
Шрифт:
– - Нельзя мне, Вера, ничего нельзя. Ты забыла. Я ведь беременна. Мне надо беречь Мишиного ребеночка. Я справлюсь.
И эти слова успокоили саму Любу. Потом позвонил муж Веры, сердито выговаривал, что нельзя кормящей маме надолго бросать шестимесячную дочь, что девочка никак не успокоится, не спит, что Андриана уже устала, такую кучу малышей бросили на неё, хорошо, что Нана подъехала из деревни, помогла. Майка-то уехала к Рычагову в госпиталь. Вероника что-то тихо отвечала, виновато смотрела на подругу. Никита не стал слушать возражений жены, приказал женщинам собраться, приехал через двадцать минут и увез всех в свой дом. "Даже ничего и не говори, Люба. Слушать не
– И Вера рваться не станет, и ты на глазах!"
Люба всегда будет благодарна Веронике, Никите и их друзьям за помощь в эти дни. Все были внимательны, обходительны, старались развеселить Любу. А общество маленькой Маруси, её любимицы, действовало на женщину просто благотворно. Девочка не понимала, что у тети Любы горе. Тащила её за руку в песочницу, садись, строй домик, подавала книжку, читай, мол, мне или смотри мультики. И Люба выполняла все требования девочки. На третий день женщина встрепенулась:
– - Вера! Мне надо на похороны. Сегодня же будут хоронить семью Годеонова. Я должна попрощаться с Мишей. А может, я уже опоздала? Вдруг его уже похоронили. О чем я раньше думала?
– - Люба, в любом случае ты никуда сегодня не поедешь, - строго произнесла Люба.
– Во-первых, ты беременна. Во-вторых, мы ничего не знаем, кто их будет хоронить, где. И сегодня ли? Куда ты поедешь? Мы ничего не знаем. Может, следствие какое идет в связи с аварией. Тогда похороны задержатся.
Вероника кривила душой. Она немного знала: видела сообщение в светской хронике. Никита принес газету. Оказывается, семья Годеонова ехала с похорон старого Эдуарда Григорьевича и погибла в аварии. На третий день после своей смерти старый князь Облонский забрал всех своих кровных родственников. И Михаила прихватил старый маразматик. По ошибке, наверно. Вера никуда не пустила подругу в дом Облонских.
– - Хорошо, я сегодня никуда не поеду, - согласилась Люба.
– Не надо на похороны. Там будет Годеонов, там будут родственники Облонских. А я хочу одна поговорить с Мишей. Ты после меня отвезешь на могилу Миши? Вот похоронят всех, все разойдутся, а ты меня в это время и отвези.
– - Нет, - жестко ответила Вероника.
– Нет. Ты сейчас будешь думать только о своем ребенке. Нельзя беременной женщине находиться рядом с покойником. Не пущу я тебя на кладбище. Вдруг не доносишь малышку.
– - Но это же Миша, - жалко произнесла женщина.
– - Мишка бы поддержал меня, - ответила Вера.
– Он бы ни за что не разрешил рисковать своей дочкой.
Может, и настояла бы Люба на своем, если бы у неё не возникло проблем с беременностью буквально минут через пятнадцать. Она пошла в туалет и вдруг обнаружила небольшое бурое пятно на своих плавках. "Кровотечение, - холодея, подумала женщина.
– Моя девочка! Как же так. Я не отдам тебя!" Вероника всполошилась, услышав это известие, тут же отвезла подругу к врачу. Люба сразу согласилась лечь в больницу. Её попросили лежать, не вставая. Люба только послушно кивала головой.
– - Вер, - попросила она, расставаясь.
– Я буду слушаться врачей, я не буду проситься на кладбище. Ты только узнай, где похоронен Миша. Я должна там обязательно побывать. Потом, когда все будет в порядке.
– - Вот минует угроза выкидыша, тогда поговорим, - отвечала подруга.
– А сейчас лежи. Думай о хорошем. О дочке своей.
– - Хорошо, - соглашалась Люба.
– Когда разрешат врачи, тогда и съезжу.
Прошло пять дней. Никаких признаков кровотечения у Любаши больше не наблюдалось. Вера и её друзья и близкие навещали каждый день женщину. Вероника прятала глаза
– - Вера, ты, пожалуйста, привези сюда тогда Елизавету Сергеевну, тетю Миши, - попросила подруга, чувствуя, что не хочет Вера что-то рассказывать, чтобы не расстраивать будущую маму.
– Она в Соткино живет. Я хочу поговорить с ней. Она обрадуется, когда узнает, что у неё скоро будет внучка. Лиза Мишу сыном звала.
На это подруга согласилась. Но вокруг Михаила образовался какой-то замкнутый круг. Вера вернулась из Соткино с неутешительными вестями. Старый домишко тети Лизы сгорел в день той страшной аварии, куда ушла деревенская колдунья, никто не знал. Её не было в деревне со дня катастрофы.
– - Вот что, Любаша, - сказала подруга.
– Мишку не вернешь. Бери себя в руки. Отрежь старое, выбрось его. Думай о ребеночке. Это лучшая память о Мише. А Лизу со временем найдем. Я папу и Никиту подключу.
И Люба стала пытаться так и поступать. Через месяц её выписали из больницы. Вера решилась и рассказала ей, что у Михаила нет могилы. Люба, услышав это, даже повеселела.
– - Знаешь, Вер, а это хорошо. Я рада, что Миша не лежит рядом с Кристиной. Все правильно, он ушел от неё. Ко мне, к нам. Вера! Я возвращаюсь к себе домой. Мишина душа там нас найдет. Он там будет с нами.
Вера задумчиво посмотрела на подругу. Что же, если это успокаивает её, пусть. И разрешила Любе вернуться в свой дом. Но у Любы были свои планы. Надо найти то место, где Годеонов развеял прах. Набрать земли и отнести туда, где лежат родители. Это будет символическая могила Миши. Люба будет туда ходить, говорить с Мишей. Только не надо говорить Вере, она не разрешит. Люба не успела этого сделать.
Дома было все так, словно Миша был живой, просто уехал куда-то. Висели в шкафу его вещи, запрыгнула на любимое кресло Сяпка, которая не расставалась с Любой. Буржуй с недовольным видом тоже вернулся в отчий дом и ходил подозрительно обнюхивал углы. Ему больше нравилось в доме Вероники, где он мог свободно лежать на веранде, прячась от Маруси на высоком окне и греясь на солнышке, и иногда даже спрыгнуть и пройтись осторожно по земле. А Люба села, увидела тапочки Михаила, взяла их в руки и заплакала. Вера, что приехала с ней, решительно сказала.
– - Все, или возвращаемся назад, или собираем вещи Михаила и уносим из дома. Хватит лить слезы. Ты сейчас каждую вещичку будешь оплакивать.
– - Нет!
– испугалась женщина.
– - Люба, ты будешь изводить себя. Давай отнесем одежду Миши куда-нибудь, в гараж хотя бы, - мягко попросила Вероника, отбирая у женщины тапочки.
– - Ладно, - согласилась женщина.
– Миша любил мой гараж. Он туда старый диван притащил и шкаф. Смеялся, если поссорится со мной, то место для ночевки у него есть. Я туда все отнесу. Вера, только это я одна это сделаю. И не сегодня. Завтра. Не переживай за меня. Я не буду плакать.