Приворотное зелье на единственную
Шрифт:
И, как это ни звучит кощунственно, но Годеонов был рад, что катастрофа оборвала жизнь всех Облонских.
А незадолго до катастрофы.... В голове больного мужчины стали прокручиваться сцены, в некоторые из них человеческий разум отказывался верить.
У Годеонова, как и у зятя, возникли проблемы с женщинами. Он никак не связал это с пивом, выпитым из одной бутылки с зятем. А если учесть возраст, то.... Словом, мужчина испугался и пошел к врачу. Тот сказал то же самое, что и Михаилу: проблемы психологического характера. Отдых нужен. Настоящий отдых. Оставив бизнес на зятя, Годеонов уехал отдыхать за границу. Заблокировал все телефоны. Пусть Мишка учится сам со всем справляться. И не хотелось видеть и слышать никого из Облонских: ни Кристу, ни Геру, жена и старый Эдуард не особо докучали мужчине.
Будучи еще за границей, Родион Прокопьевич принял решение: помочь Михаилу с разводом, дать зятю денег, чтобы он
Вот такие проблемы решал Родион Прокопьевич незадолго до смерти старого князя. Жил он в эти дни в своем доме, в Соткино. Смотрел издали на бедный домишко Лизы и никак не решался подойти. В городской его квартире временно обитала Кристина. Видеть дочь не было абсолютно никакого желания.
Раздумья прервал резкий телефонный звонок. Это звонила Снежена. У Родиона Тимофеевича Годеонова умер тесть, старый Эдуард Григорьевич Облонский. Женщина, которая числилась по всем документам женой Родиона Прокопьевича и с которой они всегда жил в разных домах, громко и отчаянно рыдала в телефонную трубку, рассказывала о смерти отца, причитала, как она теперь будет жить дальше, без папы. Кричала, что не успела ему родить сына-наследника с чистой кровью. В голосе жены были слышны опасные истерические нотки, которые всегда предвещали обострение болезни. Годеонову не удавалось сказать ни слова. Наконец он попытался вставить:
– - Позови Геру.
Но жена не слушала. Рыдания не прекращались, они превращались в знакомый вой. Это было уже плохо.
– - Я сейчас приеду, - сердито выкрикнул Родион Прокопьевич, бросил трубку и сказал в сердцах: - Как вы мне все осточертели, господа Облонские. Кто бы знал!
– печально вздохнул.
– Нет, не могу я туда один ехать. Мне рядом нужен здравомыслящий помощник. Герке не до похорон будет, Снеженой займется... Придется Михаила просить.
Предвидя обострение болезни жены, зная, что Гера будет в эти моменты, как всегда, не отходить от Снежены, Годеонов, боясь, что один не справится, не выдержит всей мерзопакости жизни родственников, позвонил Михаилу, сухо приказал ехать с ним, а Криске пока ничего не говорить о смерти деда. Но, оказалось, дочь последние дни обитала там. Годеонов сердито ругнулся, напомнил зятю, что тот обещал не пускать жену к родственникам.
– - Кристина мне давно не жена, - ответил Михаил.
– Я ушел от неё и ухожу от вас всех. И из "Империи" тоже. Я не буду вести ваши дела. Не надо ни денег мне, ничего. То, что вы заплатили за меня много лет назад, я отработал на вас давно уже. Все! Я свободен. Да, я оставил по вашему требованию Любу, я не хочу, чтобы из-за меня она подвергалась опасности, но и с Кристой не буду жить. Хотите убить меня, убейте... Но в ваших домах мне нечего делать... Ни у Облонских, ни у Годеоновых. И не троньте Любу...
– - Что-то я не помню, чтобы я угрожал Любе, - подумал Годеонов и тут же догадался: - Ну, Гера, ну подлец. Опять действовал от моего имени... Все правильно... Удобно устроился, все гадости от моего имени... Да, виноват я перед Мишкой... Очень виноват... Опять Лиза не простит меня. Ну нут! Я не прежний неопытный Родька, я вам, князья Облонские, объявляю войну!
– - Хороните без меня вашего князя...
– ворвался в уши голос зятя.
– - Миша, - в голосе Годеонова вдруг прозвучала смертельная усталость и какие-то жалкие ноты.
– Миша, я прошу тебя, помоги мне. Ну, нет моих сил ехать одному в этот чистокровный гадюшник. А что касается денег, считай, их больше нет ни у тебя, ни у меня, ни у Геры. Наследница Эдуарда - его внебрачная дочь. Кто она, я не знаю. Я видел черновой вариант завещания, Эдуард мне показывал. Ни Снежене, ни Кристе ничего не причитается. Так что работу будем
– - А я жил с вашей Кристой. Я уже был в аду, - сердито ответил мужчина.
– Вы не давали мне уйти, а когда ушел, начались угрозы...
И вдруг Михаил подумал, что не надо вспоминать про Любу, не надо её светлое имя ставить рядом с этими чистокровными Облонскими. Кровь у них, может, и чистая, только змеиная. Может, со смертью старого князя все изменится? И у Михаила появляется хорошая возможность исчезнуть, и не одному, а с Любой. Денег у Кристы и её папочки больше нет, разыскивать не на что будет. А что, хорошая мысль. Друг давно звал его к себе в Архангельск. Уехать туда и Любу с собой забрать.
И мужчина, ободренный этими мыслями, решил пока не привлекать к себе внимание и помочь тестю. Михаил не стал брать свою машину, она так и стояла в гараже Любы, тесть за ним заехал на своем джипе, и оба они отправились в загородный дом Облонских, или гадюшник, так называл это место Годеонов.
Всю жизнь Снежена жила с отцом. Тесть последние годы был прикован к постели, и дочь за ним ухаживала. Родиону порой казалось, что они и не жили с женой вместе ни дня. Даже в медовый месяц Снежена отказалась покинуть папочку. Годеонов, что скрывать, женился на деньгах, когда Гера его припугнул. Ему совсем не нравилась будущая жена, бесцветная плоская Снежена. Она ничем не интересовалась, кроме своей родословной, все дни рвалась быть со своим отцом, только Эдуард шарахался от неё, как черт от ладана. Годеонов в то время был подающим большие надежды сотрудником фирмы "Империя", но, к сожалению, неопытным. Из-за его ошибки фирма понесла огромные убытки. Гера еле выплыл тогда. И когда он вместо того, чтобы закатать в асфальт провинившегося работника, предложил ему брак с собственной сестрой, Годеонов с облегчением согласился. Так Снежене купили мужа. Точно также поступил спустя многие годы Гера с Михаилом, купив его для Кристы. Снежена была холодна в постели. И постель-то она разделила с Годеоновым от силы раза три за всю жизнь. Потом жена объявила, что беременна, и Годеонов был отлучен от её постели и от дома тоже. Кристина родилась недоношенной, семимесячной, слабенькой. Родиону Прокопьевичу сообщили об этом спустя три месяца. Скрывали и тот факт, что жена сразу после родов попала в психиатрическую лечебницу, что в день рождения Кристины оборвалась жизнь её бабки, жены Эдуарда - Ингрид.
Еще удивительно, как Снежена выносила такой срок с её полусумасшедшей матерью Ингрид, которая два раза пыталась столкнуть беременную дочь с высокого крыльца. Годеонов вспомнил свою тещу. Она была не такая бесцветная, как Снежена, как Кристина. У неё был приятный цвет лица, рыжеватые волосы и какой-то странный взгляд, будто она знает нечто ужасное, постыдное, такое, про что и подумать страшно, и это давит ей на душу, не дает спокойно жить. Больше всего Ингрид ненавидела свою дочь, начинала трястись, кричать при ней, называть шлюхой, порождением ада, при виде мужа на её лице появлялось выражение вопросительной брезгливости. За всем порядком в доме и его обитателями следила экономка лет тридцати, крупная, здоровая, высокая, широкая в кости, физически сильная, но очень приятная на внешность женщина. Степанида, кажется, так её звали. Эту женщину в те дни слушались все в доме. Ингрид затихала при ней, Снежена откровенно боялась, неразговорчивый Герасим успокаивался при негромком грудном голосе большой женщины, по-своему любил Степаниду Эдуард. Именно Степанида приставила к Ингрид свою то ли родственницу, то ли подругу, высокую, интересную Ольгу, хладнокровную расчетливую женщину, которая неотлучно находилась при хозяйке. Годеонов пару раз говорил со своей тещей, она ему не показалась безумной, как утверждала Снежена, называя мать завистливой сумасшедшей дурой. Просто Ингрид была чем-то поражена до глубины души и страшно напугана. И этот испуг жил в ней постоянно. Родион Прокопьевич понял только одно: Снежена и Ингрид ненавидели друг друга, и дело было в мужчине, которого они не поделили.
– - Вот что злит Ингрид, - думал тогда Годеонов, - вот почему она так реагирует при виде дочери.
А дочь презирала мамочку и безумно любила отца. И над всем этим хаосом царило два короля: красавец князь Эдуард Облонский и мрачный длиннорукий Герасим, истинный властелин судеб этого дома. В тот день, когда родилась Кристина, Ингрид покончила с собой. Она перед этим жаловалась на бессонницу. Ольга выдавала ей строго по таблетке на ночь, хозяйка спала после них, как младенец. Полубезумная Ингрид обвела всех вокруг пальца. Она не глотала таблетки, выданных Ольгой, она их собирала. И проглотила все кучей в тот день, когда родилась её внучка.