Привычка выживать
Шрифт:
– Тебе не дадут умереть, - фыркает появившаяся у стола Джоанна. – А если ты вдруг и правда умрешь, они воскресят тебя. Или создадут твоего клона. Или переродка с твоим лицом. Ты участвуешь в шоу, и это не обсуждается.
– Ну, среди нас нет Энни, - задумывается Бити.
– Прости, но забеременеть тебе не удастся. И пусть даже у тебя получится забеременеть, тебе не дотянуть до срока Энни, - остро улыбается Джоанна и подмигивает сперва камере, потом Гейлу. Камера остается равнодушной, Гейл закатывает глаза и качает головой; его реакция Джоанну забавляет, чего нельзя сказать о Пите, наблюдающим
Эффи, заглядывая в столовую, сообщает всем, кто успел что-либо пропустить о скорых вылетах в родные дистрикты и о медицинском обследовании. Джоанна, справившаяся со своими эмоциями, едко говорит о том, что Капитолию опять нужна ее кровь. Бити морщится; после кровавого дождя, под которым ему пришлось гулять по непроходимым джунглям, само слово «кровь» внушает отвращение, о чем он охотно говорит Гейлу.
– Вы с Хеймитчем и Китнисс вылетаете одними из последних, - говорит Эффи, сверяясь с расписанием в своем планшете. – Сегодня Китнисс записывает интервью, и что-то подсказывает мне, что одним днем эта запись не ограничится, - тяжело вздыхает. – А еще она вряд ли примет участие в вашем дурацком споре.
– Она вообще о нем знает? – уточнит Джоанна ядовито и получит неубедительный отрицательный ответ. – Эй, красавчик, а тебе разве не положено быть в каком-нибудь другом месте? – умышленно толкнет Гейла ногой по колену.
Гейл буркнет что-то вроде «где угодно, только не рядом с тобой», и Джоанне придется коротко рассмеяться. Этот завтрак после смешка не станет менее неловким. Бити поспешит разделаться со своей порцией и убраться для сдачи анализов. Джоанна поковыряет в тарелке несъедобную, на ее взгляд, но очень питательную, на взгляд ее мучителей, еду, повздыхает и отправится на очередную примерку платья для шоу.
– Надеюсь, в этот раз меня не сделают деревом.
Эффи проигнорирует ее высказывание. Пит, потоптавшись у стола, скажет, что не голоден.
Всю ночь он провел без всякого сна, и даже без порывов безумия взять в руки карандаш и нарисовать еще пару сотен изуродованных лиц Китнисс Эвердин, что не может радовать. Всю ночь он сидел в одиночестве в гостиной четвертого этажа, не включая свет и слушая брюзжание мертвого Президента Сноу, но почти не вникая в смысл слов. Всю ночь. Бесконечно сменяющие друг друга минуты безмолвия, однообразно одинаковые, до омерзения медлительные, до тошноты невозвратимые, потерянные уже раз и навсегда.
А потом какая-то нечистая сила дернула его искать помощи, совета или хотя бы присутствия бывшего ментора Двенадцатого Дистрикта на этаже, который тот занимал. Но, разумеется, в спальне Хеймитча не было. Он был бы там третьим лишним. Какое-то время Пит любовался спящими Китнисс и Гейлом, чтобы после плотнее затворить дверь и продолжить наслаждаться своей бессонницей с ворохом свежих мыслей.
Оставшаяся Эффи не сводит с Пита подозрительного взгляда. А затем подходит ближе, чтобы забрать из потерявших всякую чувствительность пальцев согнутую вилку.
– Тебе пора остановиться, Пит, - говорит она тихо. Он видит в ее глазах
– Нам обоим пора остановиться, Эффи, - силой заставляет он себя улыбнуться, и неловко, задевая расставленные приборы, встает с места. – Но мы не можем остановиться прямо сейчас, не правда ли?
Он не дождется ответа, даже если она захочет ответить. Он не дождется; перед воспаленными глазами, как галлюцинации, продолжат появляться видения из прошлого, покрытого кровью и грязью прошлого, и видения из настоящего, оставляющие на кончике языка солоновато-горький привкус сожаления и несбывшихся надежд. Он коснется плеча неподвижно стоящей Эффи рукой, пытаясь ее ободрить. И даже почувствует ее признательность, так похожую на привычное уже безразличие.
Хеймитч не увидит большей части происходящего. Небрежно кивнет Питу, отметив про себя его болезненный вид. С удивлением заметит в руках Эффи погнутую вилку, и отпустит какую-то несмешную шутку про силу красоты. Эффи ответит почти сразу, презрительно кривя губы, и этот ответ ее вполне приемлем на общем фоне циничного отношения всех окружающих к абсурдности их нынешнего существования.
– Чувствуется влияние Джоанны, - фыркнет Эбернети, уже устраиваясь за столом. – Но пока под влиянием Энорабии ты не заточишь свои зубки, мы сможем находить общий язык.
Капитолийка улыбается. Равнодушная, но будто на самой грани сохраняющая свой отстраненный вид. Уходя, она оставит вилку на крае стола, и Хеймитчу придется гипнотизировать чертов прибор до самого конца обеда, а потом пытаться разговорить Бити, который после всех процедур не настроен ни на общение, ни, тем более, на помощь своим сумасшедшим коллегам по несчастью. Впрочем, после процедур и самому Хеймитчу приходится понять это нежелание. Тем более что после возвращения на свой этаж, на него вихрем налетит ураган по имени Китнисс Эвердин, и едва ли не с кулаками попросит объяснений.
Конечно, огненная девочка вся пылает от возмущения. Она проснулась в объятиях своего названного родственника в комнате своего бывшего ментора, чтобы с трудом отделаться от родственника и попасть в хищные когти Джоанны Мейсон – злой и почти неадекватной после медицинских процедур, малую часть которых можно считать приятной.
– Я попросил ее, - пожимает плечом Хеймитч.
Джоанна с издевкой сделает за спиной Эвердин неизящный реверанс, будто в благодарность за признание своей невиновности.
– Ты – самая жуткая из компаний, которую я могу себе представить, - покажет язык, и удалится на свой этаж, красиво виляя подкачанным задом.
– Зачем? – с угрозой спросит Эвердин у бывшего ментора, которого в данный момент ненавидит. – Почему ты не позволяешь мне оставаться в одиночестве после того, как я потеряла сознание?
Она вся колючая. Не стоит даже и пытаться успокоить ее так, как принято успокаивать нормальных людей. Она не верит никому из них; но она не знает еще, что не может верить самой себе. Внутри нее, думает Хеймитч, есть что-то, что руководит каждой ее мыслью. Что-то, что она не может контролировать; она даже не подозревает о его существовании.