Привычки: лучшая версия тебя
Шрифт:
7. Наслаждение маршрутом, который сам выбрал. При повторном его прохождении, узнавая выбранные реперные точки, замечая то, что было отклонено, можно себе позволить увеличить скорость катания и наслаждаться знакомыми трассами, вывесками кафе, номерами сидений на подъемнике и особенно – звучавшей повсеместно понравившейся уже мелодией. Второй раз я спускалась по трассе Монблан с большей уверенностью и с огромной долей радости – как будто получила награду за усвоенные знания.
«Как же здорово, что за такой короткий срок можно
Ее безмолвную беседу с собой прервал голос мужа:
– Пойдем на ужин, отметим последний вечер поездки бокалом белого вина. Сегодня подают свежие устрицы, я уже их видел: на таких огромных, метра два в диаметре, серебристых подносах, как на королевских трапезах. По размеру устрицы похожи на хасанские – такие широкие и глубокие. На самом деле они могут быть в лучшем случае девонскими, завезенными из Англии. Каким образом в такое сложное время дальневосточные хасанские устрицы могли оказаться во Франции?… Странно, да? Это как на столе ресторана ЮАР увидеть стейк из новозеландских lamb chops. Думаю, по расстоянию я примерно угадал.
– Как красиво ты меня приглашаешь на ужин, – улыбнулась Виктория мужу, но ей хотелось продолжения его умных и глубоких рассуждений последних минут. – А почему ты считаешь, что сейчас сложное время?… Март. Обычного 2020 года, – упорно не желала замечать другие новые факторы времени Фейсман.
– Этот коронавирус очень необычный, и он уже достиг Москвы, пока мы катались в Альпах. Думаю, мир скоро изменится до неузнаваемости, поэтому предлагаю побыстрее отведать Ville Antinori 198 года – это комплимент от отеля. Вознаграждение за то, что ты освоила все три долины Paradiski.
А потом было возвращение. Приехав в Москву 8 марта, они сразу же позвонили на горячую линию Департамента здравоохранения, согласно указу мэра.
К вечеру у дочки поднялась температура, и Фейсман вызвала к ней участкового педиатра. Этого оказалось достаточно, чтобы запустить цепочку невероятных событий.
Врачи скорой помощи, приехавшие к ним домой по вызову педиатра, были в белых «антивирусных» костюмах, масках и массивных защитных очках. Своим видом они напоминали страшных роботов из фильмов ужасов о будущем. Почти во всех сценариях механические монстры действуют четко по алгоритмам и без промахов. Этот облик в соединении со страхом перед смертоносной болезнью наводил на окружающих ужас.
Фейсман повезло: в реальности под белыми инопланетными костюмами оказались люди доброй души, которые попали в неприятную ситуацию и, как все остальные, не понимали, что делать дальше…
– Ну, вы теперь отсюда просто так не уедете, – сказала врач инфекционной больницы, тоже в белой защитной униформе. Теперь такую носили все медики, имеющие дело с коронавирусом.
Высказывание доктора было четким, кратким и однозначным, но, несмотря на это, застало Фейсман врасплох. Она не была готова проводить так много времени в условиях, указывавших
– Вы так считаете?… Может, у нас возьмут тесты и отпустят домой?… Муж остался в домашних условиях проводить карантин. Неужели вы положите меня в больницу с двумя детьми?
– Вы, по-моему, не понимаете, куда попали. Сюда привозят уже с подтвержденным диагнозом, и пока вас не вылечат, никуда не выпустят.
– Будут удерживать насильно за руки и за ноги?
– Нет. За вами просто закроют дверь снаружи больничного бокса, там есть замок, – устало вздохнула врач, и Фейсман поняла, что подобные беседы ей приходится проводить уже далеко не впервые.
Спорить не было сил. Виктория сознавала, что не она решает ситуацию. Были вообще большие сомнения – существуют ли люди, которые принимают решения в таких случаях. Вокруг царили такой хаос и ощущение беззащитности, словно началась Третья мировая война. Именно так выглядели бы действия врачей в неопределенности, с которой никто никогда еще не сталкивался.
Тот факт, что их будут лечить непонятно от чего, наводил на Фейсман такую гнетущую тоску, что любые другие размышления теряли смысл.
Пандемия мирового масштаба сузила их собственный мир до комнатушки площадью пятнадцать квадратных метров. Стены были окрашены в персиковый цвет, по периметру размещались четыре кровати, оставляя между собой проход не более семидесяти сантиметров, то есть лавировать между ними приходилось бочком, под определенным углом.
От одной мысли, что ей нужно освоиться в этом пространстве, и как можно быстрее, Фейсман бросало в дрожь. Но поддаваться своим ощущениям она не имела права: перед детьми важно было сохранять спокойствие и уравновешенность.
Вместе с тем задача стояла по-прежнему острая. Анализы будут брать как минимум в течение двенадцати дней. Ни отношение врачей, ни стены вокруг не вселяли надежду на то, что они выйдут из этого маленького и неуютного пространства в ближайшее время. О лечении речь не идет, есть понимание ожидания каких-то формальностей. Значит, все, что от нее требуется, – пройти через это без нервов и достойно. Никто не будет держать их тут вечно.
Полностью изолированный от внешнего мира бокс с матовыми стеклами на окнах, открывающихся только на пару сантиметров. Внешняя дверь отпирается, только когда в бокс заходят врачи и уборщицы. Четыре раза за двенадцать дней заходили медсестры – взять анализ. Вместе с входящими внутрь проникает относительно свежий воздух. Больше попасть в бокс ему неоткуда.
Главная проблема любого непроветриваемого помещения – гарантированное респираторное заболевание на четвертый-пятый день пребывания. С отсутствием воздуха забиваются дыхательные пути.
От чего их пытаются спасти сейчас?
Связь с внешним миром, включая врачей, – только через мобильный телефон. Есть в боксе, конечно, кнопка вызова, но отвечают на него, только перезвонив пациенту на мобильный. На третий день батарейка села, и целых полтора дня Виктория провела в попытках связаться с родственниками, чтобы передали зарядку. Врачи все это время возмущались, что не могли до нее дозвониться.