Прийти в себя. Вторая жизнь сержанта Зверева
Шрифт:
Нет, сжечь танк ребята из «Стикса» могли очень быстро. Или даже просто загасить всех танкистов, не трогая машину. Вот только зачем оставлять следы? Светового времени оставалось мало, и группа изначально просто не успевала вернуться обратно в темное время суток. Это входило в расчетные планы, и Макс собирался устроить дневку в одном из почти полностью раскатанных украинской артиллерией сел, которых под Авдеевкой было несколько. Жители там не жили, да и домов-то в селе целых не осталось — сплошные развалины. Все, что было ценного, давно вынесли и местные, и «воины света», которые не гнушались ни кусками заборов, ни оконными рамами, ни листовым железом с крыш. А однажды снайпер Ваня Сомов из «Спарты» подстрелил одного укронациста,
Танк был первой, но не единственной тревогой «Ниндзи». Было что-то еще. Зверь отнесся к словам Кости, как к вполне серьезным разведданным — интуиция Кёсиро еще ни разу не подводила. Но вариантов других не было и что-то менять на ходу, даже доверяя его плохому предчувствию, было уже поздно. Разве что группа не стала барствовать, оставила свой микроавтобус в «зеленке» и в ускоренном темпе броском преодолела последние пару километров к развалинам на окраине бывшего села. «Рафик», как по старинке называли бойцы свой транспорт, можно было спокойно забрать вечером и доехать в расположение. Или, если не повезет, возвращаться на своих двоих окольными путями, коих было великое множество. Как говориться, потный — не мертвый, а бежать — не лежать. Так что группе предстоял дневной отдых и более-менее сытный обед, поскольку отправившиеся на небеса укроповские артиллеристы поделились со своими донецкими гостями неплохими продуктами, в том числе и домашнего производства.
Максим приказал всем отдыхать, выставив двойной дозор в составе Ромы Каланчи, Васи Мелкого и снайпера группы Олега Дейнеко с позывным Зверобой. Парни разошлись, точнее, расползлись — уже светало — по направлениям север-юг, а Олег занял единственную удобную точку на непонятно как уцелевшей голубятне. Оттуда вся прилегающая местность была как на ладони, а уцелевшие рядом с голубятней деревья серьезно мешали рассмотреть самого Зверобоя.
Не зря говорят — утро добрым не бывает. Нет, с одной стороны никакого добра «Стикс» в ряды укровояк не принес. Видимо, когда начальство обнаруживало очередную вырезанную под корень артиллерийскую батарею, вряд ли оно вспоминало какие-то добрые слова.
Но все оказалось проще и нелепее.
В это утро стрелять должна была не только батареи, которую обезвредил «Стикс». Потому что украинские киношники снимали очередную пропагандистскую киноподелку типа провалившихся в недавнем прокате «Киборгов» [8] , поэтому им нужны были батальные сцены, а точнее — съемки артобстрела. Куда стрелять, режиссеру было фиолетово, главное — дым, пламя, дрожание земли, дымящиеся гильзы и прочий реализЬм, мать его. А поскольку нужны были выстрелы из разных калибров, то недалеко готова была еще и батарея САУ «Акация» с 152-миллимитровыми орудиями, с которой и хотели начать свое утро украинские «мытци», что в переводе с украинского означает — художники.
8
«Киборги» — созданное украинской пропагандой прозвище украинских содат, оборонявших Донецкий аэропорт, который позволял украинской артиллерии обстреливать жилые кварталы Донецка, так как там была вышка, с которой корректировались эти обстрелы. Аэропорт был взят ополчением ДНР, украинские «воины» были уничтожены, в живых осталось чуть более десятка солдат, взятых в плен и потом отпущенных домой. Украинская пропаганда поспешила объявить этот позор Великой Победой (пэрэмогой — укр.) и назвала оборонявшихся там военнослужащих и добровольцев «несломленными киборгами». На основе этих событий были сняты несколько документальных и один художественный фильм, который в украинском прокате провалился.
Художники —
На тот момент, когда вырезанная командой Зверя украинская батарея должна была открывать огонь, никто из представителей командования в ее расположение еще не прибыл. То есть, конечно, в штабе делали попытки связаться с отдельно стоящим подразделением, но связи не было, мобильники укровояк не отвечали, а соседние пехотинцы просто забили болт и на все призывы начальства отвечали, что наблюдается движение противника и пулеметный обстрел на флангах. И поэтому послать в расположение батареи гонца не имеют возможности.
То есть, таким макаром мягко посылали свое начальство подальше…
Одним словом, камеры были настроены, ракурс взят, солнце взошло. И на фоне утреннего тумана и рассвета вместо «Гвоздик» «расцвели» огнями своих выстрелов «Акации». А чтобы были видны не только сами выстрелы, но и их результаты, цель была намечена не на территории, занятой противником, а неподалеку, в нейтральной зоне — как раз в том самом разрушенном селе, которое заняла группа «Стикс»…
Ничего этого Максим Зверев не знал, и знать не мог. Нелепая случайность, которая так часто бывает на войне, и которая может спутать даже самый совершенный и продуманный план, в этот раз оказалась, что называется, роковой.
Заслышав в воздухе характерный свистящий звук, Зверь моментально скомандовал группе «Воздух!» и прыгнул за стену дома, которая одна только из всего дома и сохранилась, поскольку была из бетонных блоков — видимо, бывший склад. И тут же земля стала сотрясаться, а по улице встал лес разрывов, причем, лес, который стеной шел прямо на затаившихся в развалинах бойцов.
Еще был шанс отлежаться, судя по всему, налет был несистемный и случайный, но тут Зверь увидел, как через улицу к нему бежит Настя-Стерва, причем, бежит полуодетая.
«Вот чистюля, видимо, бегала на соседнее подворье скупнуться, там вроде колодец есть», — только и успел машинально подумать Макс.
Но сразу же его тело автоматически метнулось навстречу подчиненной, как будто могло заслонить девушку от крупнокалиберного снаряда. Зверь почти успел — успел подбежать к Насте, дернуть ее за руку и практически перебросить за низкий полуразрушенный штакетник, за которым лежали бетонные кольца — то ли для колодца, то ли для какого коллектора. Впрыгнуть туда — и есть шанс уцелеть, если, конечно, не будет прямого попадания. Стерва успела увидеть, куда направил ее командир, и особо не мешкала, добавив к своему ускорению силу своих длинных и прыгучих ног.
А вот Максу не повезло — в спину его что-то толкнуло, и в голове как будто взорвалась граната. А потом наступила тьма…
Глава вторая
Снова одиннадцать
…Голова просто раскалывалась. Глаза не хотелось открывать, казалось, если их открыть — они лопнут от боли. Но если есть боль — значит, жив, значит, не все так плохо, потому что, если голова болит — значит, ее не оторвало снарядом. С этой мыслью Максим Зверев открыл глаза. Но они почему-то не открылись. Причина была проста — на них была повязка. Точнее, даже не повязка, а марлевая нашлепка, причем, весьма холодная.
— Очнулся, боец! — женский голос доносился откуда-то справа.
Макс хотел снять марлю, но чья-то мягкая теплая, скорее всего, женская рука пресекла его попытку в зародыше.
— Не спеши, ишь, какой шустрый! У тебя там все так опухло, глаз под бланшем не видно, — ворчливо продолжила невидимая женщина.
— Да ладно, сестричка…, - начал было Макс, но, услышав свой голос как бы со стороны, осекся. Голос его был непривычно тонким, писклявым, каким-то детским.
«Неужели осколок задел связки», — подумал Зверь, но додумать эту мысль ему не дали.