Приют одинокого слона
Шрифт:
Это безобразие продолжалось и продолжалось. Я старался приде р живать ее на расстоянии, да это было и нетрудно: все-таки Лида могла уйти из дома только днем, когда Мишка был на работе, а днем я как никак тоже работаю. Но где-то раз в месяц она все-таки появлялась - вызывающе одетая, вульгарно накрашенная. Может, просто не умеет - ни краситься, ни одеваться?
Однажды я пристроил за книгами видеокамеру. Лидка вышла на пленке просто как порнозвезда. Теперь у меня было чем потрясти у нее перед носом. Похоже, начинала подбираться неплохая видеотека. Как говорится, на всякого мусье есть свое
* * *
2 января 2000 года
В небольшие оконца бил яркий солнечный свет, в лучах сталкивались и посверкивали пылинки. Оксана вышла на крыльцо и зажмурилась - так ударило по глазам ослепительное сияние снега. Дорога исчезла, ограда тоже. Овраг, по которому бежал ручей, едва угадывался среди гигантских наносов. Да и само крыльцо было засыпано так, что дверь открылась с большим трудом. Ступеньки превратились в пандус.
– Похоже, нескоро нас откопают, - сказала она Вадиму, вернувшись в холл.
– Знаешь, что странно? Я всю жизнь безумно боялась покойников. А теперь вторые сутки нахожусь в доме с двумя трупами - и ничего. Честно говоря, я о них даже и не думаю. Нет, думаю, конечно. Но больше о том, кто и как, а не о них самих. Сам факт, что рядом - два мертвых человека, да еще тех, которых я хорошо знала... Сам факт у меня ровным счетом никаких эмоций не вызывает. Наверно, я какое-то чудовище.
Вадим сидел на диване и молчал. Ему было настолько скверно, что хуже, наверно, было только Максу, которого в очередной раз рвало в туалете. Поведение Оксаны было ему совершенно непонятно. Что она знала? О чем думала, сидя ночью на кухне?
Проснулся Миша, бурно порадовался солнцу и начал разжигать камин, чтобы вскипятить воду для чая. Томной походкой, кутаясь в шубу, спустилась Лида и первым делом поинтересовалась, готов ли завтрак.
Придерживаясь за стену, появился Макс и со стоном упал в кресло.
– Не хочешь сто грамм для поправки здоровья?
– предложил Миша, но Макс только рукой махнул.
– Он никогда не похмеляется, - ехидно заявила Лида.
– Прости, но кефира с петрушкой здесь нет.
Пострадав еще с полчаса, Макс сдался и полез в бар.
– А это что за хреновина?
– спросил он совсем другим голосом и показал толстую тетрадь в зеленой обложке.
– Вчера ее здесь не было.
Вадим вздрогнул и украдкой посмотрел на Оксану. Она? Но ведь это мог быть и Мишка. Да и Лида. И сам Макс, в принципе, тоже.
– Дай-ка!
– Миша взял у Макса тетрадь и начал ее рассеянно перелистывать, в то время как Макс налил себе рюмку водки, выпил, сморщился и блаженно зажмурился.
– Интересно, интересно, - бормотал Миша.
– Это, братцы, Генкин дневничок. Надо же! Никогда бы не подумал, что он может вести дневник. Как-то это не в его стиле.
– И что там?
– Да так, ерунда всякая. Какие-то детские воспоминания и бредовые измышления.
Он продолжал листать тетрадь, время от времени зачитывая абзац-другой.
– Брось ты эту фигню!
– посоветовала Лида, старательно обкусывая со всех сторон двухцветный бутерброд с икрой, красной и черной.
– Мало его живого было, так еще и бредни его читать.
– Ох, ни х... ни черта себе!
– вдруг присвистнул Миша и покосился в сторону Макса.
– Что там?
– Он записал здесь весь компромат, который на нас собрал.
– Может, не стоит это читать?
– заволновалась Лида, выронив остатки бутерброда.
– Давайте лучше в камин бросим.
–
– зло сощурился Миша.
– Как говорит Вадик, руки на стол! Тем более кое-что я уже успел просмотреть. Слушайте!
Громко и с выражением он прочитал пассаж про Макса. Сдавленно ахнула Лида, ошеломленно покачала головой Оксана. На Макса старались не смотреть. А он сидел, обхватив голову руками и уронив ее на колени.
– Миш, хватит!
– попросила Оксана.
– Ни к чему это.
– Нет уж!
– Макс вскочил и вырвал у Миши тетрадь.
– Доктор сказал, в морг, - значит, в морг! Читать - так читать. Вы теперь все про меня знаете, а я хочу узнать про вас. А то это похоже на сцену из "Незнайки". Там каждому хотелось послушать гадкие стишки про других, но никто не хотел слушать их про себя.
Он прочитал про Лору, а потом и про Лиду, которая сидела, закрыв глаза и вжавшись в кресло. Миша, бледный, как бумага, впился ногтями в ладони и без конца повторял беззвучно одно и тоже короткое слово.
Скорей бы уже, подумал Вадим, скорей бы все кончилось. Ему показалось, что после того, как Макс прочитает о нем, для него все действительно кончится. Впрочем... Если это Оксана положила тетрадь в бар, она и так уже все знает.
"...И только о Мишке мне не удалось разузнать ничего. Ничего т а кого, что можно было бы использовать для давления. Он оказался до неприличия добродетелен. Учеба в школе, учеба в институте, идиотская женитьба, работа в торговой компании. Лидка была права - скукота! Он всегда делал только то, что ему говорили, но при этом умудрился не вляпаться ни во что аморальное или противозаконное. Такие в детстве бывают маменькиными сынками, а потом становятся покорными по д каблучниками у жены и тихими подпевалами у начальника.
Но при этом он здорово самолюбив. Поэтому Лидочка сработала за двоих. На что угодно готов спорить, он не захочет, чтобы о его пота с кушистой женушке узнали все вокруг.
А что касается той "Ауди" и денег, которые я не смог ему ве р нуть... Можете смеяться, но тут я действительно ни при чем. Меня эл е ментарно кинули. Почему не отдал свои? Конечно, пять тысяч для меня - это немного, но, собственно говоря, почему я должен был это делать? Ведь я был, по сути, только посредником, а Мишка даже не почесался взять расписку. Как говорится, caveat emptorium 15 ".
– Не понял!
– возмутился Макс.
– Это что, все? А про Вадика с Ксаной где? Или они у нас святые?
Лида выхватила у него тетрадь. Последняя запись обрывалась на середине страницы.
– Так-так...
– она переводила подозрительный взгляд с Оксаны на Вадима и обратно. Похоже, ей срочно надо было отвлечь внимание от собственной персоны на кого-нибудь другого.
– Похоже, пару листочков отсюда изъяли. Гляньте!
Тетрадь была в твердой, как у книги, обложке, толстая, не меньше ста листов, склеенная из отдельных тетрадочек, каждая из которых была не скреплена привычными железками, а сшита белой шелковистой нитью. И нитка эта была натянута не слишком туго. Лида нашла и показала им сгиб другой тетрадки, где нить вплотную прилегала к бумаге.