Приз
Шрифт:
— Мне предложили рыцарство, Тай.
Тайрелл с удивлением уставился на него, затем улыбнулся:
— Превосходная новость!
— Будучи материалистом, я не мог отказаться от такой возможности.
Какое-то время Тайрелл молча разглядывал его.
— Над твоей головой сгущаются тучи. Тебе нужно быть осторожным, Дев. Не думаю, что Истфилд простил тебе покупку этого дома. Том Хьюз требует в адмиралтействе созыва трибунала и распространяет о тебе скверные слухи.
Девлин поднял брови:
— Меня не заботит его болтовня.
— Я слышал, что он заявляет,
— Если я не беспокоюсь, к чему беспокоиться тебе? — резонно спросил Девлин, но подумал о Томасе Хьюзе, который выходил в море только на флагманском корабле, где он, адмирал и другие офицеры плавали со всеми удобствами.
Тем не менее у Хьюза было то же звание, что и у Девлина, хотя Девлин знал, что этот господин не сможет управлять даже игрушечной лодкой в парковом озере. Фактически лорд капитан Хьюз проводил все время, подлизываясь к адмиралам, под чьим командованием он служил. Девлин отлично знал, что Том злословит о нем, но это только забавляло его.
— Я не боюсь Тома Хьюза, — сухо сказал он.
Тайрелл вздохнул, когда Бенсон вернулся с двумя слугами, каждый из которых держал поднос с закусками. Стол был быстро накрыт. Бенсон поклонился:
— Что-нибудь еще, капитан?
— Нет, спасибо, — отозвался Девлин.
Когда слуги удалились, он налил сводному брату бокал вина и подошел к окнам, выходящим на террасу. Вид не особо радовал его. Было невозможно не думать об Аскитоне. Тайрелл проследил за его взглядом.
— Ты не был дома шесть лет, — заметил он, словно читая его мысли.
Девлин прекрасно помнил, когда был дома в последний раз, вплоть до дня и часа, но притворился удивленным.
— Неужели так давно?
— Почему ты избегаешь собственного дома, Дев? Черт возьми, всем тебя не хватает. Хотя Шон превосходно управляет Аскитоном, мы оба знаем, что ты делал бы это еще лучше.
— У меня нет времени плыть в Ирландию, каковы бы пи были мои желания, — пробормотал Девлин.
Это было не совсем ложью, но он избегал ответа, и оба это знали. В действительности он мог поплыть к берегам Ирландии в любое время.
— Ты странный человек, — сказал Тайрелл. — И я не единственный, кто беспокоится о тебе.
— Передай маме, что со мной все в порядке. Я захватил американское торговое судно, наполненное золотом для берберийского принца — выкуп за их заложников, — промолвил Девлин. — С моей долей добычи я бы сам мог выкупить одного или двух заложников.
— Ты должен сказать ей это сам, — твердо заявил Тайрелл.
Девлин отвернулся. Ему ужасно недоставало Аскитона, но за прошедшие годы он понял, что должен избегать своего дома любой ценой. Там воспоминания угрожали поглотить его целиком, мальчик, переживший трагедию, все еще жил в нем.
Спустя несколько часов Тайрелл отправился в городской дом Эдера в Мейфере. [17] Девлин, приятно расслабившийся от вина, поднимался наверх. Личные апартаменты
17
Мейфер — фешенебельный район в центре Лондона.
Горничная встретила Девлина на пороге его спальни. Это была хорошенькая девушка с каштановыми волосами и светлой кожей, и Девлин на мгновение задумался о том, не следует ли пригласить ее в постель. Но она при виде его покраснела и скользнула мимо по коридору.
Глядя ей вслед, Девлин удивился столь быстрому отступлению. Неужели его намерения были настолько очевидны?
Войдя в спальню, он все понял.
Белокурая «Венера» возлежала на его огромной кровати. Прозрачное нижнее белье демонстрировало полные вздымающиеся груди с большими темными сосками, округлые бедра и темнеющий треугольник внизу живота.
Элизабет Синклер Хьюз улыбнулась ему:
— Я получила твое сообщение и приехала как только смогла.
Она принадлежала его смертельному врагу, которого он медленно, но верно губил своей местью, и при этом возбуждала его, как никакая другая женщина.
Зеленые глаза Элизабет устремились на его пах.
— Вы нуждаетесь во внимании, капитан, — промурлыкала она.
Девлин двинулся вперед, снимая на ходу рубашку. Его захлестнула похоть — дикая и неконтролируемая. Вспрыгнув на кровать, Девлин уложил Элизабет, расстегнул бриджи и ввел в нее свою массивную затвердевшую плоть.
Элизабет стонала от наслаждения. Девлин двигался быстро и резко, его мысли заполнял образ Истфилда — теперешнего, пятидесятилетнего, с седеющими волосами, и такого, каким он был четырнадцать лет назад — более молодого, стройного и жестокого. Его ненависть смешивалась с похотью и не знала границ. Найдя губы Элизабет, Девлин впился в них болезненным поцелуем, чувствуя, что превращается в зверя. Элизабет в экстазе царапала его потную спину.
Девлин хотел освободиться, но ненависть и страсть были столь велики, что он проникал в нее все безжалостнее. Удовольствие соединялось с мрачными воспоминаниями о маленьком мальчике, мужчине с отрубленной головой и незрячими глазами, лужей крови… «Ты позволил мне умереть», — обвиняли эти глаза.
Наконец наступила кульминация, и Девлин отодвинулся от графини, тяжело дыша. Внутри у него словно разливалась хорошо знакомая пустота, поглощавшая его целиком.
Девлин вскочил на ноги.
— Господи, можно подумать, что ты обходился без этого целый год, — пробормотала Элизабет с удовлетворенным вздохом и улыбнулась, глядя на его мускулистые бедра.
Девлин, едва слыша ее слова, быстро налил бокал вина и осушил его залпом, потрясенный нахлынувшими воспоминаниями. Но зверь вернулся в свое логово.