Признание этого мужчины
Шрифт:
Открыв пассажирскую дверцу, осторожно усаживаю его внутрь, в то время как он тупо смотрит в пространство перед собой. Испытываю большое облегчение при виде матери Джесси, обходящей машину спереди, это означает, что я могу обежать сзади и запрыгнуть на водительское сиденье. Первое, что я делаю, это блокирую дверные замки, прежде чем отыскать ключи у Джесси. Я никогда раньше не ездила по другой стороне дороги или на водительском месте этой машины, но сейчас не время впадать в панику из-за чего-то столь тривиального. Запускаю двигатель «Астона» и едва оглядываюсь назад, когда небрежно выезжаю из отсека, прежде чем машина резко дергается, и я отъезжаю немного осторожнее. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, вижу мужчину, обнимающего маму Джесси. Его отец.
Быстро осматриваю дорогу впереди,
Еще один шанс? Так она сказала. Я не могу винить Джесси за срыв, не тогда, когда его мать только что предположила, что все можно исправить рождением его детей-близнецов. Это жестоко и эгоистично, и никогда не компенсирует прошедшие годы горя и предательства.
Эти дети и я — шанс Джесси на счастье, а не возможность его родителей исправить все свои ошибки. Если она намерена использовать моих детей в качестве своего рода семейной терапии, то ей стоит подумать еще раз.
***
Я понятия не имею, куда еду, но мне почти удается выпросить указания у Джесси. Знакомый аромат «Рая», наконец, заставляет полностью расслабиться, когда я поднимаюсь по мощеной подъездной дорожке к вилле. Джесси выходит из машины и шагает к веранде, оставляя меня неуверенно следовать за ним. Я не знаю, что мне делать. Знаю, что мы не будем разговаривать, поэтому мне нужно делать то, что подсказывает инстинкт, — просто быть рядом с ним. Не выуживать информацию, чтобы успокоить свой любопытный ум, не топать ногами и не требовать ответов. Нужная информация мне уже известна: родители Джесси слишком сильно повлияли на его жизнь. Теперь он все исправляет сам, как и сказал, и я должна позволить ему это сделать.
Проследовав за ним на виллу, нахожу его стоящим посреди гостиной. Тихо подхожу к нему сзади, но он не вздрагивает, когда я беру его за руку. Как всегда, он знал, что я близко. Веду его в спальню и начинаю расстегивать его рубашку. Между нами нет ни сексуального напряжения, ни тяжелых отчаянных вздохов. Я просто ухаживаю за ним.
Его голова опущена, он совершенно подавлен, но позволяет раздеть его, пока не стоит передо мной голый и тихий. Направляю его к кровати, но он не двигается с места, вместо этого поворачивает меня спиной к себе, затем начинает расстегивать мое платье и стягивать его через голову, побуждая поднять руки. Позволяю ему делать свое дело, — все, что угодно, лишь бы вывести из состояния меланхолии. Спокойно стою, пока он выполняет свою задачу: расстегивает лифчик, опускается на колени и стягивает по ногам трусики. Встав, Джесси обнимает меня, мои ноги находят свое место вокруг его бедер, и он устраивается на кровати, прислонившись спиной к изголовью, так что я сижу на нем, прижавшись к его груди. Он не готов к тому, чтобы между нами было какое-то пространство, и меня это вполне устраивает. Он крепко стискивает меня в объятиях, зарываясь носом мне в волосы, а его сердце медленно и ровно бьется у меня под ухом. Это все, что я могу сделать, и если понадобится, буду делать это до самой смерти.
Глава 26
Сегодня утром я чувствую себя по-другому. Я лежу на спине, легкий ветерок щекочет обнаженную кожу, но я не растянулась поперек кровати и не могу потянуться. Требуется несколько секунд, чтобы понять, почему. Потому что я в коконе Джесси, который наполовину лежит на мне, чтобы не давить на мой живот. Он утыкается носом в местечко между моим плечом и челюстью, его ладонь покоится на моем животе, а горячее мятное дыхание согревает мою шею. Почему он не на пробежке? Пробуждающийся мозг немного сбит с толку, но ненадолго. Он быстро включается, напоминая о вчерашних событиях, боли, страданиях и шоке. Рай перевернули с ног на голову.
Мои пальцы скользят в его волосы, я смотрю в потолок и нежно перебираю их. Не хочу думать об этом. Не хочу копаться глубоко, да и не думаю, что мне это нужно. Я просто должна быть здесь, слушать, если он захочет поговорить, и обнимать его, когда ему потребуется успокоение. Страдание на его лице вернуло нам целую тьму воспоминаний — тот момент, когда мы стояли в гостиной Кейт, и он умолял меня не бросать его, время, когда я оставила его пьяным в стельку, и момент, когда я обнаружила его в кабинете с Сарой, орудующей хлыстом. Все эти инциденты приводят к продлению мучительной боли, и мне нужно любой ценой избежать повторения. И я это сделаю. У этого мужчины тяжелое прошлое, но я залечиваю всю эту боль и страдания. Неудивительно, что он хочет оградить меня от всего. Я его маленький кусочек рая, и я ни за что не позволю ему вернуться в его адское прошлое.
Пока я лежу, мысленно подбадривая себя, понимаю, что он просыпается. Чувствую на шее легкое трепетание длинных ресниц, но сохраняю спокойствие, выделяя ему время для размышлений, продолжая нежно накручивать его волосы на пальцы и массировать ему голову. Он знает, что я не сплю, даже если бы я не двигалась.
— Я бы никогда не привез тебя сюда, если бы знал, — нарушает тишину его хриплый голос. — Я не хотел, чтобы наша жизнь была запятнана моим прошлым.
Его прошлое во многом омрачало нашу жизнь, и я знаю, что он не хотел, чтобы оно повлияло на нас. Но оно влияет. И если Джесси позволит, оно снова может нанести удар.
— На нас это никак не отразится, — уверяю я. — Так что, пожалуйста, не позволяй этому случиться.
— Им нет места в моей жизни, Ава. Не раньше, ни тем более сейчас. — Его рука начинает медленно двигаться по моему животу.
Я знаю, почему он это говорит. Его дети не заменят Джейка. Не облегчат вину родителей Джесси. И я точно знаю, что они никогда не станут причиной для примирения. Некоторые вещи непростительны, и отец, и мать, выказывающие нечто иное, кроме любви и поддержки, — это лишь часть из них. Мой папа всегда говорил, что он не может указывать мне, что делать, только советовать. Что никогда не будет принуждать меня к чему-либо, если это сделает меня несчастной. Что всегда будет рядом, несмотря на мой выбор, и сделает все возможное, если этот выбор окажется неправильным. И он оставался верен своему слову. Много раз. Не в таких экстремальных ситуациях, как выбор Джесси, но принцип все тот же. Это то, что делают родители. Они не влияют на своих детей ради собственной выгоды. Я горячо сочувствую ему. Джесси всегда говорил, что я — это все, что ему нужно, и я знаю, что он искренне так думает. И это вполне понятно, учитывая, через что прошел этот мужчина, не только историю с женщинами и выпивкой, но и со своими родителями. Это первопричина всего.
— Тебе не нужно мне ничего объяснять. Есть ты и я, — повторяю его слова.
Он перекатывается на спину и тянет меня за собой, побуждая заползти к нему на грудь. Я устраиваюсь на своем любимом месте и начинаю медленно, легко водить пальцем по его шраму.
— Эта вилла принадлежала Кармайклу, — тихо говорит он. — Это часть его имущества, как и яхта.
— Я знаю. — Улыбаюсь про себя. Я оказалась права в собственных выводах.
— Откуда?
— Иначе зачем тебе вилла так близко от того места, где живут твои родители?
Я его не вижу, но знаю, что он улыбается.
— Моя прекрасная девочка пугает меня.
— Почему? — спрашиваю я, хмуро глядя на его грудь.
— Потому что обычно она очень жаждет информации.
Должна согласиться, но с тех пор, как я убедила себя держать рот на замке, я узнала больше, чем когда топала ногами и вопила.
— Нет ничего, что бы ты мог мне рассказать, что убедило бы меня снова убежать от тебя.
— Рад, что ты это сказала, — тихо говорит он.
Будто собирается поведать нечто такое, что заставит меня напрячься и пожалеть, что я не могу взять свои слова обратно. Инстинктивно чувствую, что мне не понравится то, что я услышу. Будто непреднамеренно вытягиваю признания из этого мужчины.