Признание маленького черного платья

Бойл Элизабет

Опасная ее часть хотела подтолкнуть того повесу, которого она заметила минутой ранее, заставить его выбраться из-за этого скучного воротничка священника. Брут завозился у нее на руках – словно напоминая, что это вовсе не игра, в которую она играет – а именно, если инстинкты не обманывают ее. Талли украдкой бросила еще один взгляд на свои окна. Нет, существует только один способ узнать, что замышляет мистер Райдер.

И она продолжила в том же духе:

– Предок Брута принадлежал Марии-Антуанетте. Я не люблю хвастаться его королевскими родственниками,

но думаю, что это определенно ставит его выше других собак.

Мистер Райдер некоторое время смотрел на нее, а затем ответил.

– Вы уже говорили об этом ранее.

– В самом деле? Что ж, да, полагаю, так и было, – произнесла Талли, улыбнувшись ему, словно такое случалось постоянно.

Но она не должна была смотреть на него, так как девушка обнаружила, что снова попала под его оценивающий взгляд – тот, в котором теперь читалось, что ее списали со счетов как не стоящую дальнейшего внимания.

И это задело ее намного сильнее, чем страх быть обнаруженной.

Списал меня со счетов, вот как? возмутилась ее раненая женская хитрость.

Талли, помни о том, что ты сама хотела, чтобы он недооценил тебя, возразил голос разума.

Но не целиком и полностью списал меня со счетов… прошептала та ее порочная часть, которой это платье и туфли показались совершенно неотразимыми.

Которая желала такого же порочного и дьявольского мужчину, как и тот, которого Талли видела чуть раньше и готова была поклясться в этом.

Между тем неловкое молчание затянулось, пока она выискивала какую-нибудь тему, чтобы продолжить болтовню. О, если бы она такой же пустышкой, как мисс Сара Браун и обладала способностью заполнять пустоту бессмысленным разговором.

– Вы видели террасы? – спросила девушка, прибегая к образованию, полученному в Бате, и предлагая вежливую, безопасную тему для беседы.

Да, так и есть. Сады. Погода. Мода.

– Да, – ответил мистер Райдер, шаркнув ногой по траве.

Что ж, развить эту тему определенно не удастся.

– Вы не любитель садоводства? – с живостью спросила Талли, подавляя искушение взять более опасный курс. Например, поинтересоваться, знает ли он о тюремном заключении за совершение предательства.

– Хм, нет, – прошептал он, все еще глядя ей через плечо и не обращая на нее ни малейшего внимания.

– Тогда, должно быть, вы предпочитаете архитектуру, – произнесла девушка, указывая на дом и заводя беседу чуть глубже в воду.

– Не совсем… – начал говорить викарий, но затем оборвал себя, а его взгляд обратился на Талли, снова внимательно разглядывая ее.

Что ж, никому не повредит, если она слегка прощупает его…

– Ах, да, архитектура, – согласился мистер Райдер. – Этот дом считается в своем роде уникальным.

– И мне так говорили, – не стала возражать Талли. – И вы здесь стояли для того, чтобы…?

– Я подумал, что, может быть, мне нужно придумать несколько

идей для поместья, которое я недавно, гм, унаследовал… Полагаю, что там уместна реконструкция, и я обнаружил, что с этой точки зрения дом очень вдохновляет.

Талли бросила взгляд на ни чем не примечательный южный фасад Холлиндрейк-Хауса, который представлял собой простую кирпичную стену с предсказуемым, классическим расположением окон. Либо мистер Райдер и в самом деле был таким тупым, как выглядел, или он считал ее достаточно глупой, чтобы поверить ему.

– Да, я вижу, что переплеты окон могут вдохновить на многое, – ответила Талли. О да, хорошо сказано. Намекни, что ты не веришь ни одному его лживому слову.

Он слегка выпрямился, а затем сделал несколько вежливых шагов в сторону от нее, словно продолжая изучать, хм, оконные переплеты.

Опять же, няня Бриджет всегда говорила, что лучший способ обнаружить правду – это ей же и воспользоваться.

Ну, или настолько близко к правде, насколько Талли осмелится подойти.

– Боюсь, мистер Райдер, что я пришла сюда под ложным предлогом, – прощебетала она, возвращаясь к более легкомысленному тону, принятому в Мэйфере.

– Предлогом, мисс Лэнгли? – повторил викарий, величественно приподняв брови. – Каким именно?

Девушка вздрогнула от очевидного неодобрения в его голосе.

– Да, боюсь, что я здесь не из любви к садоводству или архитектуре, но… хм…

– Потому что вас послала ваша сестра? – предположил он.

Талли с облегчением выдохнула.

– О да! В точности так. Я так рада, что вы понимаете. Я говорила Фелисити, что мое присутствие здесь, наедине с джентльменом, может быть неправильно понято, но теперь я вижу, что вы не истолковали превратно мое появление как что-то предосудительное. – Она слегка повернулась и бросила эти последние слова через плечо в самой провокационной манере, какую только смогла изобразить.

– Я бы не вынесла, если бы обо мне подумали что-то неприличное, – заявила ему Талли, причем последнее слово соскользнуло с ее языка с откровенным намеком.

– Ни в малейшей степени, мисс Лэнгли, – быстро ответил мистер Райдер, отвечая ей исключительно тоном викария – или брата, бросая на нее быстрый взгляд, а затем снова отводя глаза в сторону. – Никто и никогда не станет считать вас кем-то иным, кроме приличной юной девицы.

Талли застыла. Приличная юная девица? В платье из черного бархата, которое облегает ее, словно кожа – русалку?

Теперь все ясно. Он – викарий, а Талли сходит с ума, потому что ни один уважающий себя, бесчестный, совершенно не желающий раскаиваться повеса не назвал бы леди в подобном платье «приличной», или, что еще хуже, не стал бы обращаться к ней как к простой «девице»!

Девушка мягко опустила Брута вниз, на траву, и повернулась лицом к мистеру Райдеру.

И никому не повредило то, что она слегка расправила плечи, отчего ее грудь поднялась к самому верху крайне неприличного выреза платья.