Признание моджахеда
Шрифт:
— Ну, скажем, не совсем совершенно незнакомых.
Шепель улыбнулся:
— Или ты забыла, как мы познакомились в Москве?
— Нет, не забыла. Но ты не ответил на вопрос.
— Что ты хочешь услышать? Работа она и есть работа. Каждый занимается тем, чем может, ты вот журналистикой, хотя могла бы вообще ничего не делать, ведь у тебя богатый папа и жених. Я… ну чем занимаюсь я, ты видишь сама.
— Откуда ты знаешь о женихе?
Капитан вновь, но как-то невесело улыбнулся:
— Милая! Когда мы готовим
— Мне показалось, тебя это задело.
Шепель вздохнул:
— Да какая разница, задело или нет? У тебя своя жизнь, у меня своя.
— Но каждый человек может изменить ее, если захочет.
— Многое ли ты могла изменить, находясь в лапах Исмаил-Хана? А ведь тебе наверняка очень хотелось, чтобы этот кошмар пленения оказался страшным сном, а не явью. Не всегда человек в состоянии изменить жизнь. Иногда обстоятельства оказываются сильнее его.
Валентина проговорила:
— Ты же прекрасно понял, что я имела в виду!
— Понял. Но давай отложим разговор на эту тему до возвращения в Москву. А там, оказавшись в привычной обстановке, возможно, ты и не захочешь его продолжать. Постараешься забыть то, что было. И в этом тебе помогут отец с женихом.
— Да что ты все упоминаешь жениха?
— Не буду, раз не хочешь!
Туркина замолчала. Но вновь ненадолго. Пройдя метров пятьдесят, она спросила:
— Нам долго идти до пункта эвакуации?
— Нет, еще километров девять.
— Девять?
— А что? Устала?
— Нет!
— Устанешь — скажи!
— Скажу, на руках понесешь?
Шепель серьезно ответил:
— Надо будет — понесу!
Гарин с Сергинским остановились. Майор поднес к щеке рацию, жестом подозвал Шепеля. Капитан с Валентиной подошли к Гарину. Сергинский старался не смотреть в глаза Туркиной.
Майор, выслушав абонента, ответил:
— Все понял! Конец связи!
Отключив станцию, он взглянул на Шепеля:
— Тимохин сделал Исмаил-Хана, ребята Соловьева обманули Хадрияра. Все начали отход. Крымов с Тимохиным идут следом. Проводник пошел к Баррияру. «Вертушка» подойдет в основной пункт через два часа. Зависнет в стороне. Пилоты будут ждать нашего сигнала на приземление.
— Никто из наших в ходе боя не пострадал? — спросил Шепель.
— Нет! Обошлось без потерь.
— Отлично! Продолжаем движение?
— Да, в том же порядке, я с Сергинским впереди, ты с барышней в замыкании. Если что, даму на землю и прикрываешь меня, ну а я тебя! В общем, все по штатной схеме! Привал в «зеленке».
— Понял!
Гарин подтолкнул Сергинского:
— Ну что, режиссер, двинули дальше? И, знаешь, ты бы лучше прекратил говорить? Это женщина
Сергинский закивал:
— Да, да, ясно! Я дойду, не сомневайтесь, и буду молчать. Сделаю все, как скажете.
— Молодец! Приятно работать с понятливыми и послушными людьми!
Валентина отвернулась от Сергинского, бросив:
— Подонок!
Это услышал Шепель. Дождавшись, когда Гарин с Сергинским отошли на установленную дистанцию, он спросил Туркину:
— Почему ты назвала Сергинского подонком?
— Потому что он подонок! Готов был ноги бандитам лизать, лишь бы те его не убили. Служить им был готов, представляешь?
— Представляю. Но не надо осуждать коллегу. Он просто растерялся, испугался, потерял контроль над собой. И в этом нет ничего странного. Поверь, я участвую не в первой подобной акции. Так вот, редко кто из гражданских, попав в экстремальную ситуацию, находит в себе силы держаться достойно. И осуждать их за это нельзя. Они не готовы к насилию, к проявлению агрессию. Поэтому чаще всего теряются.
— Но Дольский не растерялся же?
— Он был сильным человеком. Сильным и смелым. Возможно, слишком смелым. Жаль парня!
— Тебе известно, как он погиб?
— Да! Мы смотрели диск с его казнью!
Прошло полчаса. Смешанная группа спецназовцев и бывших заложников сблизилась с лесным массивом до расстояния метров в сто. Гарин неожиданно остановился и присел, заставив Сергинского упасть на камни. Шепель тут же отреагировал на действия майора. Он бросил Валентине:
— Ложись!
Сам так же, как Гарин, опустился на одно колено и вызвал по рации майора:
— Что случилось, Второй?
Гарин ответил:
— Птицы!
— Что птицы? — удивился Шепель.
— Неожиданно взлетели над деревьями.
— В глубине «зеленки»?
— Да, ты тоже заметил?
— Заметил, но стая могла взлететь и сама по себе.
— Могла. Как могла быть вспугнута кем-то.
— Духам в «зеленке» взяться неоткуда!
— Это ты так считаешь!
— А ты?
— Черт его знает!
— Что предлагаешь? Дождаться наших?
— Не мешало бы! Но тогда мы точно не выйдем в пункт эвакуации в назначенное время. Вертолет же долго висеть над плато не может. Даже если заправлен под завязку. Ему не только нас подбирать, но еще и ребят «Миража». Если же мы опоздаем хотя бы на час, то «вертушке» придется уходить. На дозаправку. Это крайне нежелательно.
— Ну тогда идем вперед! Только давай разделимся и пойдем параллельными курсами. Но, думаю, в «зеленке» нам ничего серьезного не угрожает. Бандитам, если бы они вдруг с небес опустились сюда, проще было взяться за нас на плато.