Признание
Шрифт:
— Да, мне так говорили.
— Глупость какая-то. Как медальон оказался у Бена?
— Кто занимался расследованием ее смерти?
— Родственники вызвали какого-то инспектора из Тилбери. Наш-то констебль Нельсон не то чтобы очень надежный. Последнее время он пьет не просыхая и почти всегда сидит у себя дома.
— Тогда почему вы не попросили, чтобы его заменили?
— Вы прекрасно знаете почему! Нельсон смотрит на наши дела сквозь пальцы, потому что любит французский бренди! — презрительно ответил трактирщик. — Еще бы вам не знать…
— Где я могу найти
— Его дом на Мартерз-Лейн, как раз посередине.
— Вы не скажете, как фамилия людей, у которых Уиллет служил в Тетфорде?
— Будь я проклят, если знаю.
Ратлидж никак не мог понять, говорит ли трактирщик правду или намеренно вводит его в заблуждение.
— Что ж, пойду побеседую с Нельсоном.
Повернувшись, чтобы уйти, он заметил, что Барбер как будто хочет сказать что-то еще. Впрочем, потом он передумал, и Ратлидж сделал вид, будто ничего не заметил.
Он ничего не рассказал о том, чему был свидетелем накануне ночью.
Одно дело — только предположить, что местный контрабандный промысел, пусть и в мелких масштабах, возобновился после войны. И совсем другое дело — найти доказательства того, что жители Фарнэма тайком привозят из-за границы беспошлинные товары.
От главной улицы отходили к северу, прочь от реки, три переулка. Сам Барбер жил в первом. Последний носил название Мартерз-Лейн. Примерно посередине Ратлидж увидел старый домик с заросшим палисадником, окруженный кованой железной оградой, которую не мешало бы покрасить.
Хэмиш скептически хмыкнул: «Не больно-то многообещающе».
Ратлидж немного постоял у калитки, потом отодвинул ржавый засов и прошел к крыльцу по заросшей бурьяном тропке. Он несколько раз постучал, а потом толкнул дверь.
Она оказалась не заперта, и Ратлидж позвал с порога:
— Констебль Нельсон!
В пыльной прихожей оказалось довольно просторно. Зато гостиная была совершенно захламлена. Судя по всему, именно здесь и обитал констебль. Все столешницы и полки были заставлены грязными мисками и тарелками, в кресле у камина лежало одеяло, а ковер, похоже, несколько месяцев не выметали. На полу валялась грязная, мятая рубашка; в углу лежали заскорузлые носки. Письменный стол, на котором стражу порядка полагалось работать с документами, был заставлен чашками и вскрытыми банками консервированных фруктов. Под столом Ратлидж увидел несколько пар ботинок, которые не мешало бы почистить.
От удушливой вони — смеси табачного дыма, нестираной одежды и бренди — Ратлидж закашлялся.
Сначала ему показалось, что в гостиной никого нет, и он уже хотел было поискать в другом месте, как вдруг задел ногой пустую бутылку, и она покатилась под стол. Посмотрев вниз, он увидел, что хозяин дома лежит между столом и диваном.
Вначале Ратлиджу показалось, что констебль мертв.
Он быстро подошел к нему и опустился на колени, собираясь пощупать пульс. Но тут Нельсон громко всхрапнул, и Ратлидж понял, что он просто отключился.
Должно быть, констебль заснул там же, где упал, лицом к стене, не расстегнув воротник и мундир. Рубашка была вся в пятнах от еды, поношенные ботинки покрывал
Ратлидж встал и не слишком вежливо пихнул лежащего ногой.
— Констебль Нельсон?
Констебль не шелохнулся.
— Констебль Нельсон!
На сей раз он произнес те же слова в приказном тоне, и тело Нельсона дернулось, веки дрогнули, и открылись налитые кровью глаза, которые, впрочем, не могли смотреть в одну точку.
— В-вы кто такой? — хрипло осведомился местный страж порядка.
— Скотленд-Ярд. Вставайте, старина, вы позорите мундир!
Нельсон попробовал встать, упал, и его обильно вырвало.
Поморщившись от отвращения, Ратлидж сказал:
— Даю вам час. Почиститесь, приведите себя в порядок и приходите в «Стрекозу». Я буду ждать вас там.
Он повернулся, вышел и захлопнул за собой внутреннюю дверь, а потом и наружную, прекрасно понимая, как грохот сейчас отзывается в голове Нельсона.
Нетрудно было догадаться, что случилось с констеблем. Контрабандисты подкупили его товарами, которые он не мог бы себе позволить на скудное жалованье. Зато они совершенно с ним не считались. Констебль так опустился, что совершенно перестал вмешиваться в дела деревенских жителей. У него не хватало духу в одиночку противостоять местным контрабандистам, поэтому он предпочел смириться со своим жалким существованием. И все-таки, наверное, местные следили за тем, чтобы Нельсон в случае необходимости трезвел и прилично выглядел. В противном случае начальник полиции графства быстро проведал бы о его состоянии и давно заменил бы спившегося констебля.
Вопрос в том, способен ли Нельсон выполнять свои обязанности, даже протрезвев.
Хэмиш заметил: «Еще важнее, можно ли ему доверять».
Он был совершенно прав.
Ратлидж не стал сразу возвращаться в гостиницу, а отправился в обход, мимо дома Барберов. На двери он увидел черный креп; из дома как раз выходили соседи. На прощание все обнимали Абигейл Барбер. За ними Ратлидж увидел приходского священника Моррисона; он тоже уходил. Приблизившись, Ратлидж услышал, как Моррисон задает последний вопрос о заупокойной службе по Неду Уиллету; ему ответил чей-то голос из прихожей. Голос принадлежал не Барберу, как и широкие плечи ответившего. Ратлидж почти не сомневался, что там стоит человек, с которым он здесь уже два раза встречался. Он видел его и когда приезжал сюда с Франс, и потом, когда показывал прохожим на улице фотографию Бена Уиллета. Был ли это человек в числе тех троих, что вчера ночью приплыли с товаром, Ратлидж точно не знал, однако чутье подсказывало, что был.
Священник произнес последние слова утешения, обращаясь к заплаканной, с распухшими глазами Абигейл Барбер; он легко коснулся ее плеча и, кивнув стоявшему за ней мужчине, вышел. Очутившись на улице, Моррисон поднял голову и заметил Ратлиджа.
— Доброе утро, — удивленно произнес священник.
Ратлидж заметил:
— Я думал, вас в Фарнэме не очень привечают.
Они вместе подошли к ближайшему дереву, к которому Моррисон прислонил свой велосипед.
— А я думал, что вы вернулись в Лондон.