Признания грешницы
Шрифт:
– Да, конечно, поняла. Но в таком случае наша Эмма является исключением из этого правила, поскольку она живет одна и работает тоже одна… Когда я думаю о ней, то мне всегда приходит в голову одна и та же мысль – не страшно ли ей тут жить? И как она справляется со всем одна?
– Да уж, я тоже об этом часто думаю. Вероятно, она просто сильный человек и очень храбрый. Я бы лично не смогла так… А как вы познакомились с Эммой? Давно?
– Не очень давно, несколько лет тому назад. Случайно оказалась в этих местах… Так и познакомилась… Я знаю Эмму почти с детства. У меня мама работала в санатории «Орлиное», поваром… Она утонула, и я осталась
– Какой ужас! И сколько же лет вам тогда было?
– Я была подростком… Это официально моя мама утонула. На самом деле ее здесь убили. Какие-то бандиты, которым надо было разжиться выпивкой, пробрались в санаторий, была ночь, моя мама была в кухне, она ставила тесто, словом, работала… Ее ударили по голове, убили, а потом тело отнесли и бросили в залив… И самое ужасное, что я видела этих бандитов, и один из них видел меня, как я пряталась, он угрожал мне… Это была самая страшная ночь в моей жизни.
– То есть вы видели, как они убивали вашу маму?
– Ну да… Этот мраморный пол в крови, этот жирный блеск крови… Мне все это до сих пор снится.
– Их нашли? Бандитов?
– Говорю же: официально моя мама утонула, ее тело выловили здесь неподалеку, в камышах. – И Лида устремила взгляд поверх верхушек вишневых деревьев в сторону волжского залива. – И я была так напугана, что никому ничего не рассказала. Я очень боялась, что и меня вот так же… по голове, а потом тело поволокут, как заколотую свинью… После того как мне приказали молчать, я же бросилась бежать, хотела спрятаться куда-нибудь подальше, хотела попросить помощи у кого-то из отдыхающих. Вы просто не в курсе, что это за санаторий. Нет, конечно, он очень хороший, здесь прекрасные условия для отдыхающих. Во-первых, он расположен прямо в хвойном лесу, вы же видите… Он комфортный, уютный даже в холодное время года – одно крыло отапливается. Моя мама была хорошим поваром, она пекла такие пироги, ватрушки… Эмма говорит, что и сейчас там тоже работают хорошие повара, все на высоком уровне…
Наташа заметила, что Лида сильно нервничает, и уже пожалела о том, что вообще затеяла этот разговор. Надо было признаться, что она живет в Барселоне, и тогда бы Лида не вспомнила свою мать, ее убийство, бандитов. Надо было помочь ей плавно перейти на другую тему. Как вдруг она услышала:
– Я знала, что из всех гостей санатория только один человек вел себя прилично, не пил. И я знала, где находится его комната. Вот туда-то я и бросилась. Постучала в дверь, Марк открыл не сразу. Он спал, было раннее утро, я много времени потратила на то, чтобы разыскать Эмму, я же сначала бросилась к ней, у нее телефон, тогда сотовые были редкостью, а у Марка он был… Это я точно знала, я видела!
– Марк? Вы сказали – Марк? Кто это?
– Это Марк Рейн, прокурор. Это к нему я ввалилась тем ранним утром, сказала, что у меня мама пропала, что ее нужно найти… Я так и не нашла в себе смелости признаться в том, что я видела лица бандитов. Потом-то я поняла, что совершила глупость. Что, если бы все рассказала, быть может, их и поймали бы…
– Вы знали их? Видели раньше?
– Нет-нет, они не местные… Пьяные парни, они приехали, может, из города или еще откуда, им нужна была водка, а у мамы были ключи от склада. Мама сказала, что не даст водку, пригрозила им, что позвонит Рыбину или в милицию…
– Кому-кому, вы сказали?
– Рыбину, хозяину санатория.
Наташа слушала, не перебивая. Значит, этот пейзаж, этот дивный лес и поляны, поросшие густо ромашкой и дикой гвоздикой, клевером и мышиным горошком, этот дом и даже Эмма не только на них с Герой навевают черные воспоминания, не только по их жизням прошелся, как ножом, этот санаторий.
– Вот такая история. – Лида вздохнула, взглянула задумчиво куда-то вдаль, туда, где за густыми ивовыми зарослями тянулась водная гладь. – С тех самых пор я с Эммой, она мне как старшая сестра. Мне тогда было очень трудно. Я осталась совсем одна, отец бросил нас, когда мне было полгода. Мне была прямая дорога в интернат. Но судьба – странная штука. Разве я могла тогда предположить, что именно Марк Рейн, прокурор, человек, который собирался удочерить меня, он старше меня намного, станет впоследствии моим мужем!
– Мужем? Надо же, действительно, какая удивительная история!
– Да-да, так все и было. Он забрал меня к себе и хотел удочерить, ему было жаль меня… Я тогда была в ужасном состоянии. Но удочерить меня ему было бы сложно, потому что он не был женат, к тому же у него такая работа, его никогда не бывает дома. И меня удочерила его родная сестра, Ирина. Они все сделали для того, чтобы я жила в семье, понимаете? Очень хорошие люди, мне повезло. Мы жили все вместе в городе, в большой квартире – Марк, Ирина и я…
– Сколько вам было лет?
– Тринадцать, а Марку – сорок пять! Ирине тогда было тридцать четыре, она считалась официально замужем, и меня удочерили. Но ее муж, Георгий, не жил с нами, у него мастерская за городом, он скульптор, и у него своя жизнь, другая женщина… Такие дела…
– Вы вышли замуж за мужчину, который старше вас больше чем на тридцать лет!
– Ну да! Сейчас мне двадцать семь, а ему соответственно пятьдесят девять.
– Лида, вы извините, что я спрашиваю, но раз уж у нас такой разговор… Вы любили его? Иначе как еще можно объяснить такой брак?
– Да! Марк – чудесный! В то утро, когда я вошла в комнату и увидела его… Не знаю, как вам это объяснить… Понимаете, я почувствовала его силу, я поняла, что нахожусь под защитой. Даже живя с мамой, я не чувствовала этого. А Марк, он прекрасный человек, порядочный, очень умный… Да, некоторые считают его слишком серьезным, ведь он прокурор, а это большая ответственность… Но только я знаю, как он умеет смеяться, шутить, дурачиться! Знаю, что многие из нашего окружения не понимают меня, считают, что я вышла за него по расчету, но мало кто знает, что Марк… Как бы это сказать, он не богатый, он честный, и взяток он не берет, как некоторые полагают. Наше благосостояние – это уже другая, отдельная история… Постойте… Вы ведь не местная, не саратовская, иначе бы знали Марка, ну или хотя бы слышали о нем. Марк Рейн, прокурор – его все знают!
– Я уже несколько лет живу за границей, – ответила Наташа, понимая, что Лида, к счастью, оказалась здесь, у Эммы, не из-за Геры, что у нее связана с эти местом своя и тоже, как ни странно, трагическая история, а потому нет смысла от нее что-либо скрывать.
– Да? И где же?
– Там, где вышивают такие вот шали, в Испании!
– Не может быть!
– Я даже подумала, что вы специально заговорили об Испании… – проронила она, чуть не выдав себя и свои опасения по этому поводу.