Признания невесты
Шрифт:
– Именно так. Мисс Трампет сказала, что это началось несколько лет назад, после того как он совратил молодую леди, а потом разбил ей сердце. С тех пор он оставил за собой целую дорожку из разбитых сердец по всей Англии. И… – тут голос Фебы понизился до шепота, – говорят, что пять лет назад он усыновил ребенка одной законной четы. Он воспитывает мальчика в самых роскошных условиях и, случается, использует его мать в качестве любовницы.
Серена опустила веки. Это было уже слишком. Присутствие на приеме у Лэнгли, а после этого россказни тетки довели
У Джонатана есть ребенок.
Когда-то давно у нее появилось желание стать матерью, произвести на свет детей. Во времена большой усталости она позволяла себе грезить об этом. Все должно быть кончено между ней и графом Стрэтфордом. Ей незачем волноваться по поводу этих новостей. Такое всегда было свойственно аристократам Лондона – во всяком случае, многие из них имели незаконнорожденных детей. Джонатан повел себя точно так же, как и все его предшественники. В самом деле, ей тут вообще нечему удивляться, особенно после того, как поступил Джонатан по отношению к ней. И она поняла, на что он способен.
Взглянув на Фебу, она увидела, что сестра снова смотрит в окно.
– Что там, Феба?
– Что? О, мне показалось, будто я слышала, как подъехала карета, вот и все, – рассеянно ответила Феба.
Серена взглянула на нее и в задумчивости похлопала себя ладонью по подбородку. Феба что-то от нее скрывает, это очевидно.
– Все-таки кто из джентльменов произвел на тебя самое сильное впечатление вчера вечером? Надеюсь, не этот распутный граф.
Пряча глаза и закусив нижнюю губу, Феба явно медлила с ответом.
– Ну скажи мне, – подбодрила ее Серена.
– Как бы сказать… Ну, наверное, это мистер Харпер.
– Мистер Харпер, – протянула Серена, пытаясь припомнить, о ком идет речь.
– Да. Это младший брат одного из флотских друзей капитана Лэнгли.
– Ты с ним танцевала? – спросила Серена.
– Три раза.
– Да неужели?
Серена удивленно подняла брови.
И снова Феба отвела глаза в сторону.
– Вообще-то я должна была танцевать вальс с сэром Шеффингтоном…
– Только он, к несчастью, подвернул лодыжку.
Серена вспомнила, как бедняга вскрикивал от боли, пока лакей помогал ему дохромать до кресла, в котором тот и восседал словно принц до окончания вечера. Серена время от времени поглядывала на него, чтобы убедиться, что он по-прежнему в хорошем настроении, несмотря на постигшую его неприятность.
– Да, тогда мистер Харпер и пригласил меня на вальс.
– Как я вижу, тебя это не разочаровало, – заметила Серена.
– О нет! – Феба гримасничала с той же скоростью, с какой слова одно за другим вылетали у нее изо рта. Только раз бросила она взгляд на Серену, после чего снова сосредоточила внимание на окне. Радостным голоском она добавила: – Он был очень добр ко мне.
– И он красив?
– Да, – подтвердила Феба. – Очень красив.
Глаза их встретились, и Серена ощутила вспышку неловкости. Она и раньше нередко замечала
Серена заговорила в более мягком и скорее вопросительном тоне:
– Тебе стоило бы указать на него, когда встретишь мистера Харпера в следующий раз.
Феба встала и, вытянув шею, снова поглядела в окно.
– Карета остановилась перед нашим домом. Думаю, это приехал капитан Лэнгли.
– О Господи, – пробормотала Серена. – Неужели уже четыре часа?
Накануне вечером капитан Лэнгли заметил, что будущий день обещает быть погожим – а так оно и вышло, – и спросил, не согласится ли она прокатиться с ним по Гайд-парку. Она дала согласие – было бы невежливо отклонить такое предложение нареченного жениха.
То была не единственная причина, по которой она дала согласие поехать. В доме у тетки она чувствовала себя словно цыпленок, запертый в тесном курятнике, и просто жаждала вырваться на свободу. И вот Лэнгли приехал за ней собственной персоной. Ей было страшно оставаться с ним наедине, однако страх этот не имел никакого отношения к нему лично – он был порожден в ней чувством вины и даже в большей степени тем, какую роль ей предстоит играть.
Серена заранее переоделась для прогулки в платье цвета лаванды из гроденапля, расшитое серебряной нитью. Рукава длинные, с буфами до локтей, у кистей перехваченные серебряными ленточками. И тем не менее она успела позабыть о предполагаемой поездке.
Она чмокнула Фебу на прощание и направилась к выходу из комнаты.
– Не забудь шляпу, – напомнила сестра.
– Ох, пропади оно пропадом! Снова забыла!
Серена сделала резкий поворот к двери в гардеробную. Она вечно забывала о шляпе, что не имело значения в Антигуа, где на это никто и внимания не обращал, но такое нарушение этикета было неприемлемо для прогулки по Лондону. Фланнери встретила Серену в гардеробной и помогла надеть шляпу с очень широкими полями, украшенную большим, прямо-таки каменно-тяжелым венком из искусственных цветов.
Наконец она поспешила вниз по лестнице к выходу из дома, обреченная провести вторую половину дня с мужчиной, которого должна была постараться полюбить так же сильно, как любила ее сестра.
Джонатан стоял у входа в дом леди Олкотт, не совсем понимая, что привело его сюда. Выйдя из дома герцога Колтона, он велел кучеру доставить его к дому на Сент-Джеймс-сквер, совсем близко к его собственному жилищу – всего на два дома дальше по улице.
Он уставился на дверь дома виконтессы. О чем он думает? Что он, с ума сошел? Посягнуть на территорию Уильяма Лэнгли – это последнее, чего бы он хотел. Лэнгли был его другом, а список людей, которых Джонатан мог бы называть друзьями, сильно сократился за последние несколько лет.