Признания невесты

Хеймор Дженнифер

Джонатан кивнул в ответ и сказал:

– Я хотел бы сегодня вечером разобраться с моим счетом у вас.

– Конечно, прошу вас. – Стоун препроводил его к себе в кабинет, плохо проветренную комнатенку, и широким жестом пухлой руки пригласил сесть на единственный стул. Джонатан отклонил приглашение, достал из кармана фрака банковский счет и подвинул его по обшарпанной поверхности письменного стола.

– Это покрывает все, что я вам задолжал.

Стоун глянул на счет, глаза его распахнулись, когда он увидел цифры, обозначающие сумму долга.

Джонатан задолжал порядочно и теперь расплачивался полностью. Стоун держал все на собственном счете и никогда ни о чем не расспрашивал Джонатана, понимая, что тому вполне можно доверять.

Сомнительное заведение Стоуна размещалось в маленьком, ничем не примечательном на вид городском доме, который снаружи выглядел вполне пристойно. Внутри он был отделан в темных тонах с тяжелыми драпри. Владелец, как говорится, вел свой корабль твердой рукой; при этом игорный дом был открыт семь дней в неделю – не было никакой необходимости лишаться возможной прибыли даже по воскресеньям, – и Стоун с апломбом открывал даже в этот день двери игорного дома перед всеми, кто желал его посетить.

Джонатан оставил Стоуна в его кабинете и спустился по лестнице в помещение для игры. Людей в просторной комнате было полно, многие из них сидели за игорными столами, сосредоточившись на своих картах. Немногочисленные слуги суетились вокруг них, предлагая напитки; еще какие-то мужчины группировались кучками, о чем-то беседуя между собой на пониженных тонах. Немногие светильники бросали весьма тусклый свет, при котором игроки должны были разглядывать свои карты и определять таким образом свои ставки.

Взгляд Джонатана сосредоточился на игроках. С большинством из них он был знаком. Себастьян Харпер был здесь – именно тут, в игорном притоне, он познакомился с этим молодым человеком несколько месяцев назад. Сейчас тот сидел у окна, увлеченный быстрой игрой под названием «Красное и черное», игра эта, которую Стрэтфорд терпеть не мог за нелепый риск, попала в Англию из Франции.

Джонатан взял с подноса у лакея стаканчик бренди и уселся в одиночестве у камина. Он не притронулся к спиртному, просто сидел и поворачивал стакан в пальцах, наблюдая за тем, как отражаются в вине янтарные искорки огня от горящих в камине дров.

Он вспоминал Серену в своих объятиях – влажные от пота волосы растрепались и волнистые пряди украшают поля кружевной шляпки. И еще: они вдвоем идут по парку в весенний день, Серена всячески старается не привлекать внимания своей сестры и тети Джеральдины к их прогулке. Они пересмеиваются, подшучивают друг над другом, она теребит кончиками пальцев завязки шляпки, которые раскачиваются из стороны в сторону в такт их шагам… Их вторая близость на чердаке теткиной конюшни – в полночь. Серена прикусила нижнюю губу, чтобы не вскрикнуть, содрогаясь от страсти в его объятиях.

Кто-то опустился в кожаное кресло напротив него, и это отвлекло Джонатана от воспоминаний.

– Добрый вечер, Стрэтфорд. Появилась новая азартная игра. Не хотите рискнуть? – Ральф Чарлз, которого

Джонатан часто встречал здесь и с которым был на короткой ноге, нервно накручивал на палец кончик длинного уса – жест, обычный для него после нескольких часов пьянства или проигрыша.

– А, добрый вечер, Чарлз. Что касается азарта… – Джонатан едва удержался от стона. Нет ни малейшего смысла торчать здесь сегодня допоздна. Джонатана не интересовали ни выпивка, ни игра, ни тем более разговор с человеком, которого он знал очень мало. – Нет, благодарю вас. Я уже собрался уходить, хочу провести этот вечер дома.

Несколькими минутами позже Джонатан допил бренди и встал, готовясь уйти, но едва взялся за дверную ручку, за спиной у него раздался такой грохот, что он замер на месте.

– Я же сказал, что закончил!

Джонатан обернулся, все еще держась за дверную ручку. Это Харпер опрокинул стол, за которым шла игра в «Красное и черное», и монеты со звоном раскатились по всему полу. Джонатан вздохнул и замер.

– Мы же договорились, что вы не встанете из-за стола, пока не отыграетесь, – огрызнулся один из мужчин, который раньше сидел за злополучным столом, а теперь встал. Скорее всего то был банкомет, так как он был одет в зеленый обтягивающий сюртук, такой же как у всех наемных служащих Стоуна.

– Я опаздываю, вот в чем дело, – прорычал Харпер.

Черт побери, каждый кон «Красного и черного» продолжается всего тридцать секунд, не больше. С какой стати и куда этот щенок так торопится?

Другие игроки принялись подбирать с пола упавшие со стола монеты. Харпер не участвовал в этом даже ради спасения собственных денег – Джонатан обратил внимание на то, что он тискает в руке бумажку, похожую на долговую расписку. Возможно, он завладел ею, после того как игра уже началась.

– Дело не только в этом, – произнес вполне мирным тоном банкомет. – Но вы не можете уйти по своим делам, поскольку должны банку восемьдесят фунтов.

Для Харпера это была крупная сумма, Джонатан это понимал.

– Пошли вы к дьяволу! – рявкнул Харпер, запустив руку в свои черные и без того взлохмаченные волосы. – Этот ублюдок знает, что я человек надежный!

– Мистер Стоун настаивает, чтобы вы расплатились до того, как сегодня уйдете от нас, – сказал банкомет.

Парочка служащих подошла к Харперу с двух сторон, а третий возник у входной двери, возле которой все еще стоял Джонатан.

Харпер пригляделся и к тем, кто еще находился в комнате. Лицо у него побагровело, черные глаза превратились в щелочки. Игра за всеми столами прекратилась, и присутствующие с интересом наблюдали за происходящим. Джонатан уже достаточно хорошо знал мальчишку, чтобы понять, что означает выражение его лица.

Джонатан незаметно для других расстегнул пуговицы сюртука и жилета. Сюртук облегал его, словно вторая кожа, но это не мешало Джонатану свободно двигаться. Его слуга впоследствии будет признателен хозяину за то, что тот не потерял ни одной пуговицы.