Признания невесты

Хеймор Дженнифер

Он улыбнулся ей, а она посмотрела на него, от души желая, чтобы на лице у нее отразились в полной мере ее чувство к нему и желание близости.

И как бы в ответ его глаза загорелись огнем желания.

– Я люблю тебя, Феба Донован, – прошептал он и поцеловал ее.

Этот поцелуй не был нежным, как предыдущий. Он был властным, очень крепким и жарким. Феба обняла Себастьяна, и от этого порывистого движения подол его рубашки приподнялся и ладони Фебы коснулись обнаженного тела, гладкой и теплой кожи.

Губы Себастьяна

прильнули к ее шее, в то время как быстрыми движениями пальцев он распутывал завязки на вырезе ее сорочки, а Феба проделывала то же с его рубашкой. Они справились с задачей одновременно, и оба, покрепче ухватившись за материю, начали стягивать друг с друга последнюю одежду. Через несколько секунд Феба отбросила сорочку в сторону, оставшись в панталончиках, чулках и туфлях. В то же время расстался со своей рубашкой Себастьян, и горячее дыхание Фебы овеяло его шею.

Она увидела его обнаженный торс, отливающий золотом от проникающего в спальню света лампы из приоткрытой двери соседней комнаты. Как он красив – стройный, мускулистый. Она залюбовалась мышцами на его груди, потом, приподняв голову, посмотрела на него как раз в ту минуту, когда он с почти благоговейным выражением ласкал взглядом ее груди.

Она помедлила, глядя на него, с трудом удерживаясь от желания прильнуть всем телом, немедленно испытать блаженство этого соприкосновения.

– Ты… так хороша, – выговорил он с запинкой.

Он обхватил с обеих сторон ее талию, потом начал медленно, с нежностью передвигать руки выше и выше, пока не дотронулся до грудей, приподнял одну и припал губами к соску.

Феба вздрогнула всем телом. Ощущение было таким сильным, что у нее подогнулись колени, она боялась упасть и, выпрямившись, обхватила Себастьяна за плечи, в то время как он, поддерживая ее за спину свободной рукой, привлек к себе. Она ахнула. Боже, какое это было наслаждение!

Он снова поцеловал ее грудь и, слегка отпрянув, негромко произнес:

– Пойдем в постель.

В голосе у него прозвучал как бы намек на вопрос, однако Феба подчинилась предложению без возражений и, присев на край кровати, приподняла ноги и улеглась на постель, отодвинувшись к стене, чтобы оставить побольше места для Себастьяна.

Кровать была узкой, и они лежали, тесно прижавшись друг к другу, но Фебу это ничуть не смутило. Сердце у нее билось бурно и часто, все тело горело, и она чувствовала странную, необъяснимую боль между ног.

– Потрогай меня, Феба.

Она протянула руку и осторожно провела пальцами по его члену от основания до самого кончика. Возбужденно вздохнула и поглядела на Себастьяна широко раскрытыми глазами.

Она наблюдала за ним с огромным любопытством – за тем, как приоткрылись губы, как напряглись полуопущенные веки.

– Тебе приятно, когда я трогаю тебя так?

– А… Да.

Феба нахмурилась. Она хотела узнать, что ей делать, чтобы доставить ему наслаждение. Она хотела, чтобы

Себастьян застонал, как стонала она, когда он целовал ее груди.

– Но… скажи мне как…

– Ты делаешь все очень хорошо.

Она приподняла руку со словами:

– Я хотела бы узнать, что самое приятное.

Себастьян опустил руку на ее пальцы и обвил ими свой фаллос, и Феба легонько сжала его.

Себастьян кивнул со вздохом наслаждения, полуприкрыв глаза.

– Это очень приятно. А теперь… погладь меня. Ласково, без нажима. Вверх и вниз.

Феба сделала то, о чем он просил, стараясь почувствовать, что происходит с объектом ее ласк: меняется ли он секунда за секундой.

– Очень… очень… хорошо.

– Я всегда была успешной ученицей.

Она улыбнулась ему озорно, и он прижался губами к ее губам, а рукой слегка раздвинул ей ноги и стал поглаживать между ними, пока она не начала приподниматься и опускаться непроизвольно.

– Довольно… – При этом он отпрянул от нее, высвободившись из объятий, и убрал руку с ее истекающей соком плоти.

Феба широко раскрыла глаза и, огорченная, вопросительно уставилась на Себастьяна.

– Что?..

Но он уложил ее на спину и сам лег сверху, прижав кисти ее рук к постели, а отвердевший фаллос поместил у входа в самое сокровенное место Фебы.

Он смотрел на ее лицо, и его черные глаза блестели словно обсидиан от неяркого света свечи.

– Готова ли ты принять меня?

Она посмотрела на него, на его узкое, такое красивое лицо, на густую черную прядь, упавшую в беспорядке на один глаз, и поняла без малейшего сомнения, что она принадлежит ему. Навсегда.

– Да, Себастьян, я готова.

Сначала была боль, довольно сильная, но недолгая, ослабевшая под влиянием наслаждения, которое доставляли Фебе движения его члена в ее распаленной плоти, воспринимаемые всем телом. Себастьян посмотрел ей в глаза, когда вошел в ее лоно особенно глубоко, и она несколько раз, с каждым своим выдохом, произнесла его имя:

– Себастьян. Себастьян. Себастьян.

Это не кончится никогда. Она была там, где хотела быть, – в объятиях Себастьяна Харпера, и это уже навсегда. Она взяла его за плечи и взглянула на него снизу вверх, и невероятно сильное наслаждение охватило их, такое сильное, что для Фебы перестало в эти минуты существовать что бы то ни было, кроме их близости и обоюдной любви.

И вдруг он отпрянул от нее. И тотчас заключил в тесные объятия. Он вздрогнул всем телом, потом замер.

Феба смутилась. После долгого молчания, во время которого Себастьян не двигался, она спросила:

– Что случилось?

Себастьян поднял голову – медленно и с таким усилием, словно она была тяжелой, как железо. И он поглядел на Фебу, сдвинув брови так сильно, что между ними появилась глубокая морщина.

– Что?

– Ты… отпустил меня, – прошептала она. – И… перестал.