Признания разгневанной девушки

Розетт Луиза

Я вытащила точилку и быстро глянула через плечо на Джейми, который стоял в очереди, чтобы заплатить за кофе. Я схватила его карандаш, вставила в точилку, повернула, повернула и еще раз повернула, наблюдая, как желтые стружки отваливаются и ложатся на стол. Вытащила карандаш и посмотрела на его ставший острым кончик. Точилка, испачканная карандашом для глаз, оставила на древесине несколько ярких синих линий, но грифель теперь идеален. Я быстро спрятала ее в косметичку, как раз вовремя, потому что Джейми уже отвернулся от кассира, чтобы вернуться к столу. Раздаётся звонок. Хватаю рюкзак

и убегаю.

болван (существительное): неуклюжий человек, совершающий ошибки

(см. также: я)

Глава 2

— Моя бабушка говорит, что лучше не быть красивой — тогда тебе нечего терять. Тогда ты знаешь, что парень, который на тебе женился, сделал это по правильным причинам, — сказала Стефани.

— Или знаешь, что он тоже страшный, — ответила Трейси.

— Полагаю, уровень общительности в классе означает, что все закончили свои тесты? — спросил мистер Рома со своего места у доски. — О, у Роберта осталась его работа, поэтому, девушки, никаких разговоров, пока он не закончит. У тебя десять минут, Роберт. Роберт остался один?

Больше никто ничего не произносит. Роберт смотрит вверх, ловит мой взгляд и подмигивает. Я отворачиваюсь. Трейси и Стефани смеются.

— Хватит, девушки. Пусть парень закончит.

— Гению нужно время, мистер Рома, — говорит Роберт.

— У тебя есть девять минут.

Я вдруг вспомнила ответ, который нужно было дать на пятый вопрос, и решила, что провалила тест. Но я всегда уверена, что провалила, однако такого ещё не случалось. Класс просидел в тишине уже две минуты, когда на мою парту приземлилась записка. Кстати, по тому, как она сложена, я могу сказать, что её автор — Трейси.

Ученикам запрещается приносить сотовые телефоны, смартфоны и всё такое в класс. Это бесит многих людей, включая Трейси, зависимых от общения по смс или ICQ. Но я могу не волноваться из-за этого правила, потому что:

а) Дурацкому упрощенному смс-языку я предпочту красиво сложенную записку со словами, содержащими все положенные буквы.

б) Ненавижу тех, кто списывает, а сотовые существенно упрощают этот процесс. Наконец, в) У меня нет сотового телефона. Я совсем отстала от общества, и Трейси считает, что это просто отстой.

Я собиралась купить себе телефон перед началом учебного года, но кое-что нарушило мои планы. Кое-что вроде смерти.

Я попыталась бесшумно открыть записку, но мистер Рома всё равно услышал. Он поднес палец к губам, чтобы я не шумела, но не отобрал записку и не зачитал ее вслух — именно это он вчера проделал со Стефани. Со мной он ограничился неодобрительной ухмылкой. Очевидно, мистер Рома, в отличие даже от мистера Села, все еще думает, что я жалкий придурок, нуждающийся в сочувствии. Я заглянула в записку.

«Что ты сделала с парнем, с которым вы сидели за одним столом в кафетерии? Он спросил меня, где твой последний урок».

У меня замерло сердце. «Где твой последний урок» может означать несколько вещей: «Где ты хочешь встретиться, чтобы вместе пойти на тренировку?» или «Где я должен тебя найти, чтобы продать те наркотики?» или «Где я могу тебя подкараулить,

чтобы избить?». Поскольку Джейми и я не играем в одной команде (я вообще ни в одной не играю и не думаю, что его когда-нибудь допустят в команду), и я не заинтересована в покупке наркотиков (даже не уверена, что он их продает), остается только одно. Но это абсолютно лишено смысла. Я всего лишь заточила его карандаш.

Я повернулась к Трейси и беззвучно спросила: «Ты ему сказала?» «Что?» — так же, одними губами, ответила она. Я указала на записку и повторила вопрос, на этот раз медленнее. Она серьезно кивнула и пожала плечами в ответ на мое перепуганное выражение лица.

— Что я должна была делать? Он меня напугал, — прошептала она.

— Он что, псих?

— Типа того…

— Трейси Геррен! Хватит! Пересядь к окну.

Трейси закатила глаза, собрала свои вещи и направилась в конец класса. «Большое спасибо», — прошипела она в мой адрес. Роберт демонстративно положил свою работу на стол мистера Рома.

— Дамы и господа, официально сообщаю, что я закончил. Теперь вы можете поговорить.

— Садись, Роберт. И помолчи. Собственно, все должны молчать вплоть до звонка. Я решил, что мне больше нравится этот класс, когда он сидит тихо.

До звонка три минуты. Понятия не имею, что меня ожидает за пределами класса. Я почувствовала легкую тошноту, и это натолкнуло меня на отличную мысль. Я встала со своего места и пошла к столу мистера Рома. Роберт попытался схватить меня за руку, когда я проходила мимо. От него пахнет сигаретами. Я сделала вид, что не заметила. Я игнорирую его с шестого класса.

— Мистер Рома, я знаю, что скоро звонок, но мне нужно в уборную.

Мистер Рома протянул мне розовый талон, записал на нём время, и всего лишь поднял одну бровь в ответ на мою просьбу.

Догадываюсь, что у статуса придурка есть свои преимущества.

* * *

Когда прозвенел звонок, я была в туалете около спортзала — этот туалет дальше всего от главного входа в школу. В последней кабинке курят две девчонки. Тяжело дышать. Я жду, пока они уйдут, а потом выжидаю еще несколько минут. Все еще тяжело дышится. Может быть, это та самая паническая атака? Мама уверена, что я их испытываю. Чтобы отвлечься, читаю надписи на стенах, одна из которых написана ярко-розовым лаком для ногтей и гласит: «Соси».

Какая оригинальность в «Юнион Хай»! Какое прекрасное использование языка!

Когда мне становится легче дышать, я выхожу.

В коридорах практически пусто. Иду к своему шкафчику. Достаю книги. Я взяла валторну из оркестровой комнаты, чтобы попрактиковаться, и вышла через главный вход, потому что другого способа покинуть школу в конце дня просто не существует; нас гонят через эту воронку, чтобы следить за нами. Стою у пешеходного перехода и вижу его на другой стороне улицы. В его руках нет книг. Красная рука на светофоре меняется на серебристого человечка, а я боюсь идти, но приходится. Я все ближе и ближе, но он не говорит ни слова. Более того, я просто прошла мимо, как будто не заметила его. А через несколько секунд… Мои ноги продолжали идти, когда он сказал: «Роуз».