Признания разгневанной девушки
Шрифт:
— Знаешь, люди могут злиться на тебя, но ты оказалась сильной и сделала то, что сделала, — говорит Стефани. — Думаю, твой папа гордился бы тобой за то, что ты позаботилась обо мне.
Одно из качеств, которое я обожаю в Стефани — если что-то, вроде того, что она сейчас сказала, приходит ей в голову, она произносит это вслух. В некоторых вещах она стеснительная, но если думает, что кто-то должен что-то услышать, она это скажет, как бы страшно ей не было.
Но это не значит, что я знаю, как реагировать. И если честно, я даже не знаю, правду ли она сказала. Поэтому я просто
— Какое твое последнее счастливое воспоминание перед тем, как умер отец?
Питер думает об этом и вытирает насухо посуду, я соскребаю жир с кастрюли и поливаю горячее жаркое.
— Мой выпускной вечер, — он ставит посуду в шкаф.
— Было весело, — говорю я и чувствую себя предательницей, прощая ему выбор воспоминания, в котором нет папы, когда я, конечно же, выискивала то, где он был.
Мы оба молчим, думая о том дне. Меньше чем через двенадцать часов все разрушилось. Мы все еще не вставали, когда зазвонил телефон. Питер узнал, что случилось что-то плохое, раньше, чем я — его комната ближе к маминой, и он мог слышать ее через стену. Она повесила трубку и начала стучать в двери наших комнат. Мы вышли в коридор, и она сказала: «Там был взрыв». Ей не пришлось ничего больше объяснять.
— Ну, а после того, как он умер? — спрашивает Питер. Я готова посмеяться над мыслью о том, что теперь что-то способно меня осчастливить, а потом вспоминаю, как мы сидели в машине с Джейми на встрече выпускников. Я все еще не уверена, что хочу рассказывать об этом Питеру, но у меня, должно быть, странное выражение лица, потому что он спрашивает: — Это как-то связано с Робертом и этим ожерельем?
— Нет. Роберт меня достал, — говорю я, протягивая ему вымытую мокрую кастрюлю.
— Ты ему до сих пор нравишься?
— Да.
— Но он тебе не нравится.
— Не так.
— Кто тебе нравится? — спрашивает он этим раздражительно взрослым тоном, который использует слишком много раз за этот праздник, на мой взгляд.
— Говоришь, будто ты старый, — говорю я ему, надеясь сменить тему. — Взрослый или что-то такое. Не нравится мне это.
— Что-то происходит с тобой. Что это?
Со мной все что угодно происходит. С чего начать?
— Ну, смотри. Моя новая кличка — «Сучка 911», как гласит граффити по всей школе.
Питер прекращает вытирать посуду и смотрит на меня:
— Серьезно?
— Да.
— А ты знаешь, кто сделал это?
— Да.
— Кто?
— Обещаешь, что никому не расскажешь? Никогда?
— Хорошо.
— Регина. Деладдо.
— Из-за того, что случилось на празднике?
— Нет, это дало ей повод преследовать меня.
Питер опускает кастрюлю и полотенце на стол, наклоняется ко мне и смотрит в упор. — Так какие у нее проблемы?
Должна ли я последовать совету Трейси и рассказать Питеру? Возможно, он может помочь
— Она думает, что между мной и Джейми что-то происходит.
— Черт. Это моя вина. Прости. Я не подумал об этом, когда просил его…
— Это не твоя вина. Она права. Что-то происходит. Я просто не знаю что.
Питер на секунду замолкает:
— Что? Джейми? Роуз, он слишком… — он замолкает, понимая, что я снова скажу, что он говорит как раздраженный взрослый.
— Не совсем так. В смысле, мы один раз поцеловались, — говорю я, ожидая его реакции. Его брови почти касаются волос. — Но Регина думает, что между нами больше, чем это, и она сказала мне держаться от него подальше, иначе она надерет мне задницу и выяснит, как выгнать Трейси из черлиденга. И если Трейси вылетит из этой глупой команды из-за меня, она никогда со мной снова не заговорит.
— Ты… в Джейми? Я имею в виду, это больше, чем просто увлечение?
Не знаю, стоит ли на это отвечать. Я понимаю, что он не должен мне нравиться — он старше, он не вписывается ни в одну категорию, он встречается с Региной — но очевидно, что он мне нравится. Хотя неважно, нравится ли он мне, потому что этот поцелуй вполне мог быть просто огромной счастливой случайностью.
— Он просто пытается быть со мной милым, потому что ты его попросил.
— Я чертовски уверен, что не просил его, тебя целовать, Роуз.
Я не могу ничего поделать с улыбкой, которая появляется на моем лице.
Он пристально смотрит на меня около минуты.
— Что бы ни происходило, теперь это со мной никак не связано, будь уверена. — Он снова берет кастрюлю. — Знаешь, папа прибил бы этого долбаного придурка. Он был там, когда Форту выгнали из хоккейной команды за то, что он ударил Энтони Паррина. Папа знал, какой свиньей может быть Джейми.
— Думаю, нам не стоит больше заботиться о том, чего бы хотел папа, — тихо говорю я. Молчание Питера говорит о том, что 1:0 в мою пользу — знаю, что он не собирается это признавать. — Может, папа хотел бы, чтобы я была с тем, кто сможет наставлять меня на путь истинный. Я имею в виду, ты, поэтому попросил его быть моим сторожевым псом или еще кем?
— Наверно. Но если бы я этого не сделал, Регина Деладдо сейчас не глумилась бы над тобой.
Возможно. Но если бы он не просил Джейми за мной присмотреть, Джейми никогда бы не поцеловал меня на встрече выпускников. А, как мы только что установили, это было единственным хорошим событием, которое случилось за последние шесть месяцев.
— Слушай, если Форта сделает что-нибудь… ну, я имею в виду, что-нибудь…
Я закрываю бегущую воду и останавливаю его жестом:
— Перестань пытаться быть папой, Питер.
Это застает нас обоих врасплох. Я не осознавала, что он именно это пытается делать, пока у меня не вырвались эти слова. И судя по выражению его лица можно сказать, что он и не пытался. Он берет другую мокрую кастрюлю с сушилки.
— Просто будь осторожна, — говорит он. — Я не хочу, чтобы тебя обижали. Форта может быть хорошим парнем, но Регина кажется чертовой психопаткой. Разве эти дела с Форта стоят проблем?