Признайся
Шрифт:
– Оуэн, ты же знаешь, они мне нужны. Ты же знаешь, что случается, когда я не принимаю их.
На этот раз, я не слушаю его. Сыплю таблетки в канализацию, стряхивая его с себя, пока он пытается мне помешать.
– Они мне нужны!
Он кричит, снова и снова, пытаясь схватить их, когда они исчезают в канализации. Он на самом деле ловит одну между пальцами и засовывает ее в рот. От этого мне скручивает живот. Он не похож на себя, когда в депрессии и слаб.
Когда последняя таблетка исчезает, я поворачиваюсь к нему лицом.
Ему
Делаю шаг ближе к нему, прислоняюсь к стойке и говорю ему спокойно.
– Я наблюдал за ней с сыном. Я видел, чем она жертвует для него, - сообщаю ему.
– Я видел, на что готовы пойти родители, чтобы обеспечить своему ребенку наилучшую жизнь. И когда я вижу ее с ним, то думаю о тебе и обо мне. Про то, как мы облажались, папа. С той самой ночи. И каждое мгновение своей жизни с тех пор, единственное, что я хотел видеть - это как тебе становится лучше. Но это не происходит. Стало только хуже, и я не могу сидеть здесь и быть частью этого. Ты убиваешь себя, и я не позволю твоим страданиям быть оправданием того, что я делал для тебя.
Поворачиваю и иду к входной двери, но сначала подхожу к каминной полке и беру рамку. Прохожу мимо него и выхожу через парадную дверь.
– Оуэн, подожди!
Останавливаюсь перед спуском по лестнице и поворачиваюсь к нему. Он стоит в дверях, ждет, что я снова накричу.
Я не кричу.
В миг, когда я вижу его безжизненные глаза, чувство вины просачивается в мою душу.
– Подожди, - повторяет он.
Я даже не уверен, что он знает, о чем он просит меня. Он просто знает, что он никогда не видел эту сторону меня прежде.
Решительную сторону.
– Я не могу ждать, отец. Я ждал в течение многих лет. Мне больше нечего сказать.
Отворачиваюсь и ухожу.
Глава 17
Оберн
– ЭйДжей, тебе с шоколадной крошкой или с черникой?
Мы покупаем продукты. ЭйДжей, Трей, и я.
В последний раз я была в Таргете с Оуэном, и это было давно. Почти три месяца назад, если быть точной.
Не то чтобы я считала. Нет, я считала. И делала все от меня зависящее, чтобы прекратить это.
Я пытаюсь сосредоточиться на том, что развивается между Треем и мной, но постоянно сравниваю его с Оуэном.
Я едва знаю этого парня, но почему-то он коснулся той части меня, которой никто не касался с тех пор, как я была с Адамом. И несмотря на те вещи, которые сделал Оуэн, я знаю, что он хороший человек. Как бы я не пыталась забыть его, в моей груди до сих пор просыпаются нежные чувства, когда я думаю о нем. Не представляю, как заставить их уйти.
– Мама, - зовет ЭйДжей, потянув за край моей рубашки.
– Можно?
Я выхожу из транса.
– Можно что?
– Взять игрушку.
Я начинаю трясти головой, но прежде, чем у меня появляется такая возможность, Трей отвечает:
–
Он хватает ЭйДжея за руку и идет назад.
– Встретимся в отделе игрушек, когда закончишь, - бросает он, отворачиваясь.
Я наблюдаю за ними. Они оба смеются, и маленькая ручка ЭйДжея, обхваченная рукой Трея, заставляет меня ненавидеть себя за то, что я так плохо стараюсь.
Трей любит ЭйДжея, и ЭйДжей явно любит Трея, здесь только я веду себя эгоистично, потому что не чувствую того же единения душ с Треем, как это было с Оуэном.
Я провела всего два дня с Оуэном.
Вот и все.
Я бы, наверное, нашла в нем что-то, что мне не нравится, если бы провела с ним побольше времени, так что, скорее всего, была охвачена самой идеей быть с Оуэном, а не настоящими чувствами к нему.
Взгляд на это с такой позиции, заставляет меня чувствовать себя несколько лучше. Может у меня и не появилось мгновенных чувств к Трею, но они определенно появятся. Особенно благодаря тому, как он обращается с ЭйДжеем.
Все те, кто может сделать счастливым ЭйДжея, делают счастливой и меня.
Впервые за долгое время ловлю себя на том, улыбаюсь, думая о Трее, а не об Оуэне.
Набираю большинство продуктов из списка, прежде чем направиться в сторону отдела игрушек. Срезаю путь через спортивные товары и немедленно останавливаюсь, как только поворачиваю за угол.
Если судьба играет в шутки, то это самая худшая из них.
Оуэн смотрит на меня с таким же недоверием, отразившемся на его лице, которое, уверена, отражается и на моем. В одно мгновение все, что я пыталась почувствовать к Трею, уменьшается в десятки раз и устремляется в сторону Оуэна.
Сжимаю руки на корзине и спорю сама с собой, следует ли повернуть в обратном направлении, не поговорив с ним. Он поймет, я уверена.
Он, должно быть, испытывает ту же внутреннюю борьбу, потому что мы оба остановились, как только заметили друг друга.
Ни один из нас не говорит. Ни один из нас не уходит.
Мы оба просто смотрим.
Все мое тело чувствует его взгляд, и я ощущаю физическую боль каждым сантиметром. Главная причина, почему я сомневалась в происходящем между Треем и мной, стоит прямо передо мной, напоминая о том, какие в действительности чувства нужно испытывать к кому-то, кто тебе нравится.
Оуэн улыбается, и мне вдруг хочется, чтобы в нашем проходе началась уборка, потому что кто-то должен отодрать меня от этого места.
Он смотрит налево, потом прямо, затем его взгляд опять останавливается на мне.
– Тринадцатый ряд, - говорит он с усмешкой.
– Должно быть, это судьба.
Я улыбаюсь, но моя улыбка исчезает от звука голоса ЭйДжея.
– Мама, смотри!
– радуется он и бросает две игрушки в корзину.
– Трей сказал, я могу взять обе.
Трей.
Трей, Трей, Трей, который, наверное, стоит и наблюдает сейчас за мной, основываясь на реакции Оуэна.