Призрачная любовь
Шрифт:
Кроме того, он нравился маме. Всякий раз, когда мы проходили мимо, она говорила, что «Старая любовь» — это призрак былой славы Спирита, напоминание о том, кем мы некогда были и можем стать снова.
— Ты умеешь управляться с кассой? — спрашиваю я Джинни, показывая на аппарат.
Она уже забавляется с ним. У меня есть только один, установленный на билетной стойке. Это старая модель, которую я заказал на аукционе Bay.
— Хмм, — тянет Джинни, окидывая взглядом вестибюль, и вдруг светлеет лицом. — Знаю! Мы можем разложить сладости и попкорн на прилавке, повесить ценники и поставить коробку с прорезью для
В большинстве мест это бы не сработало. Но в Спирите все пройдет как надо.
— У меня в конторе есть какие-то коробки, — сообщаю я, поневоле признавая ценность этой идеи, и, чуть помолчав, добавляю: — В любом случае, почему ты так хочешь эту работу?
— Деньги лишними не будут, — пожимает плечами Джинни.
Что ж, для меня тоже. Имея в перспективе вечную жизнь, поневоле озаботишься долгоиграющим финансовым планом. И, насколько я понимаю по озабоченности Джинни, других мест работы, до которых можно было бы добираться пешком, в округе нет. Держу пари, она привыкла ездить на крутой машине — которую, опять же готов поспорить, изъяли за долги.
Невольно прикидываю, не стоит ли за ее стремлением сюда что-то еще. Я и сам неплохо выгляжу, и дело не в излишней самоуверенности. От отца, кем бы он ни был, я унаследовал блестящие черные волосы, резкие черты лица и смуглую кожу, на фоне которой особенно ярко блестят голубые глаза, доставшиеся мне от матери. К тому же работа на ранчо дядюшки Дина сделала меня жилистым и крепким.
За пределами Спирита девчонки обычно заигрывают со мной — но я бы сказал, что умею им отвечать.
С другой стороны, местные меня жалеют и сочувствуют: я лишился матери в возрасте всего десяти лет. К тому же они знали, что за человек дядюшка Дин, и в последующие годы им не раз приходилось замечать у меня синяки. Долгое время я верил, что рано или поздно кто-нибудь — священник, учитель, школьная медсестра — донесет на него в службы социального обеспечения, но этого так и не произошло. Полагаю, большинство людей боялось дядюшку Дина не меньше, чем я сам.
Джинни смотрит на меня со странной понимающей улыбкой, и я вдруг осознаю, что она ждет моего решения. С одной стороны, она может оказаться полезной, это факт. С другой стороны — есть ли у нее парень? Так или иначе, мне придется проводить немало времени рядом с этой девицей, существом из плоти и крови, а это чревато лишними сложностями. Плоть — это проблема. Кровь — это проблема. И еще не поймешь, что хуже.
— Ладно, — говорю я. — Ты принята на работу.
От разговора нас отвлекает дребезжание люстры.
— Сквозит, — замечает Джинни, оглядываясь вокруг. — Но откуда бы?
Она задает слишком много вопросов.
— Я включил кондиционер.
Это ложь.
Мы смехотворно долго торгуемся, но в конце концов я соглашаюсь накинуть десять центов сверх минимальной заработной платы и отсылаю Джинни домой, чтобы она переоделась в строгую белую блузку, черные брюки и туфли и вернулась через пару часов.
Отпирая дверь в свою тесную контору, я без восторга осознаю, что мне, возможно, придется нанять еще одного работника. Кого-то из местных. И поспокойнее.
Передо мной стоит задача в течение ближайших лет добиться взаимопонимания с жителями
В конторе я включаю лампу потолочного вентилятора и принимаюсь копаться в старых газетах и коробках, отыскивая подходящий денежный ящик для прилавка.
На глаза мне попадается заголовок передовицы пожелтевшего номера газеты «Часовой Спирита» от 13 июня 1959 года. «Город скорбит о дочери; пропала еще одна девушка», — гласит он.
Я поднимаю его, изучаю черно-белое изображение — ямочки на щеках и смеющиеся глаза Сони. Обвожу пальцем контур прически вокруг ее милого личика. Шестнадцать навсегда.
Я никогда не хотел быть чудовищем, убивающим невинных.
Пошарив в небольшом холодильнике, я достаю бутылку крови, наливаю полную кружку с эмблемой сельскохозяйственного и политехнического университета Техаса и подогреваю ее в стоящей на полке микроволновке.
Потом прикрываю глаза, смакуя вкус и в то же время борясь с отвращением.
Таким я стал всего лишь считаные недели назад.
Забавно. Я привык посмеиваться над этими журналистскими байками о неприятностях, подстерегающих детей в Интернете. Ведь каждое поколение взрослых твердо верит, будто любое новое веяние — от коротких платьев и рок-н-ролла до Всемирной паутины — по умолчанию предвещает конец света. Мне сдается, что отцовство или материнство приводят к амнезии, за которой следует паранойя, хотя, должен признать, было бы мило, если бы кто-то так обо мне тревожился.
Вскоре после того как дядюшка Дин сломал мне ребро, я услышал в школе, что некий парень из Афин, штат Джорджия, продает по сети «эликсир силы». Я решил, что это какой-то стероидный коктейль. Пусть рискованно, но моя жизнь и помимо того не была безопасной. Ходили слухи, что университетская футбольная команда из Эль-Пасо выиграла в прошлом году первенство штата именно потому, что получила от того парня целую цистерну загадочного средства.
Все оказалось так просто. Я позаимствовал кредитку дядюшки Дина и оформил заказ. Флакон прибыл той же ночью, упакованный в коробку с сухим льдом.
«Что за чертовщина?» — как мне помнится, думал я, откручивая пробку.
И оказался прав — это была самая настоящая чертовщина.
Отбросив воспоминание, я потянулся за бутылкой, чтобы налить себе еще крови.
На запотевшем стакане виднелись какие-то линии, будто прочерченные пальцем. Что-то похожее на букву «С». Еще мгновение назад ее там не было. Она становится смелее, отчаяннее пытается привлечь мое внимание. Признаюсь, это кажется мне лестным.
— Соня? Это ты?
— Ну и как тебе? — спрашивает Джинни, выравнивая на стойке только что наполненные бумажные стаканчики.