Призрачно все...
Шрифт:
Он начал панически его бояться. Того, к чему так стремился. Кратковременные романы в театре, имевшие в супружеской жизни определенную остроту, интригу, как-то все разом иссякли, сдулись. Драматургия ушла, просочилась сквозь пальцы, унеся с собой интерес к жизни.
Проект, предложенный Ворзониным, поначалу стал для Кедрача подобием соломинки, с помощью которой он намеревался выплыть из омута глубокой меланхолии. Поначалу, во всяком случае…
Как самозабвенно он взялся за сценарий! Ночи сидел напролет!
К утру лист оставался девственно чистым. Срок, отпущенный Ворзоней, истекал, а в голове драматурга завывал октябрьский леденящий ветер. Кедрача обуял страх: неужели — все? Неужели вместе с сытостью, размеренностью, комфортом и регулярным сексом после развода его еще покинул и талант?! Это — конец?
Долго так продолжаться не могло. Как-то надо было закручивать интригу, ваять сюжет. И сюжет … сваялся. В одну ночь. Ту самую, не подвластную ни одной из человеческих логик. Мистическую ночь. Единственную оставшуюся.
Режиссер проснулся в своей однокомнатной «хрущобе» на окраине Перми, доставшейся после размена их трехкомнатной в центре, от того, что кто-то стучал на машинке. С кухни доносился стук клавиш его старенькой «Любавы». В одних трусах Кедрач прошлепал на кухню и… окаменел. А как бы вы себя почувствовали, если увидели … обнаженного себя?
За кухонным столом, усыпанным крошками от вечернего кекса, творил абсолютно голый Кедрач. Взъерошенная, напоминавшая наполовину облетевший одуванчик голова ритмично дергалась в такт ударам по клавишам.
— Напрасно, совершенно напрасно проснулся, — не поворачивая в его сторону «одуванчика», резюмировал виртуальный режиссер-2. — Ты должен глубоко спать, а наутро укрепиться в мысли, что сам состряпал сию нелепицу. Впрочем, почему нелепица? Сработает, будь здоров!
— Ты кто? Роль? Образ? Оболочка? — спросил густым спросонья голосом настоящий Егор.
— Ты, — растерянно улыбнулся пустыми зрачками виртуал, — когда спишь, разумеется. Но ты это не должен знать. Иначе можно повредить эрмикт-дугу. Она между нами, словно телепатическая связь. Постарайся меня не касаться, так как одна и та же материя не должна находиться в двух местах одновременно.
— Какую дугу? Вольтову? — щипая себя за все мыслимые и немыслимые места, прокашлял Кедрач.
— Сгорит эрмикт-дуга, и тогда — прощай, будущее. Все покатится по замкнутой. На уровне одного дня, недели, года… Поэтому лучше сделать вид, что ты меня не видел. А то, что настучу к утру на этом самотыке, — он ласково погладил полупрозрачными ладонями любимую пишущую машинку режиссера. — Это ты утром воспримешь, как свое творение. А меня словно и не существовало…
— Погоди, — вздрогнув от пришедшей в голову догадки, горячо прошептал Кедрач. — Ты что, мое будущее, да? Я таким стану лет через двадцать? Или тридцать?
— Так, все! Хватит, иначе не успею. Проект завалим, коллега! — виртуал развел руки
Больше Кедрач ничего не помнил. Проснувшись утром, обнаружил на кухонном столе несколько отпечатанных листов. Прочитав «сценарий» за несколько минут, одобрительно крякнул. Быстро позавтракал, оделся и направился в клинику Ворзонина.
Так появилась на свет захватывающая история под названием «Назад, в прошлое». Она начиналась с ночного вызова бригады доктора Изместьева в Парк культуры к коматозному Поплевко.
В те мгновения Кедрач не стал заморачиваться вопросами — откуда виртуальный ночной гость знал все подробности их с Ворзоней авантюры. Почему начало повествования столь удачно «вписывалось» в реальность, столь удачно «стыковалось» с ней.
Он просто схватился, как утопающий за соломинку, за исписанные листы, и выдал их за свое творение.
Психотерапевту сценарий понравился.
Вениамин Поплевко согласился сыграть в их фильме одну из главных ролей.
Много позже режиссер понял, что Ворзонин «вложил» в Изместьева несколько иные установки. О которых они — Кедрач, Вениамин и Ворзоня — изначально не договаривались.
Каким-то шестым чувством Егор понял, что его используют вслепую. Что цель авантюры несколько иная. Первые подозрения закрались во время встречи выпускников. Но тогда были лишь подозрения, не более.
А пару месяцев спустя, когда Егор узнал, что Ольга, жена Изместьева, является пациенткой Павла, подозрения обрели вполне конкретные очертания. Увы, процесс был к тому времени уже запущен, Аркадий находился «под колпаком».
Сценарий поведения «пациента» в далеком восемьдесят четвертом Кедрач знал назубок: он сам писал его. Но приключения одноклассника в прошлом начались развиваться совсем иначе. Кукловод все подкорректировал. Истинную цель теперь не узнать, не разобраться.
Ворзоня решил проучить одноклассника, отыграться за Ольгу. Но в эксперименте не должно быть ничего личного. Только «полет в прошлое» ради научного интереса. Типа потехи-масленицы, никаких последствий у которой не предвиделось.
Что Егор в этой ситуации мог сделать? Ничего. Ворзонина отстранять от процесса никак нельзя: одноклассника желательно вернуть живым и невредимым.
Тогда он уйдет из проекта, — он решил!
Ни одно решение в жизни не давалось Кедрачу с таким трудом. Теперь они по разные стороны баррикад с Ворзоней! Если бы не Изместьев, он просто набил бы морду этому горе-психиатру. Эксперимент надо оборвать! Любой ценой!
Мобильник Поплевко не отвечал. Тысяча чертей! С момента «старта Изместьева в прошлое» они еще не виделись. Учитель и ученик. А им было что сказать друг другу. Парень начал выкидывать кульбиты один похлеще другого.