Призрачные страницы истории
Шрифт:
Заручиться признанием Тирела было для Генриха чрезвычайно важно, но, чтобы подобное признание имело вес, оно должно было, по тогдашним понятиям, быть сделано на эшафоте за считанные минуты до того, как голова осужденного падет под секирой палача. Такое предсмертное признание считалось не подлежащей сомнению истиной — кому охота лгать за минуту до казни, отягощая душу новым смертным грехом. Тюдоры и тогда, и впоследствии умели добиваться подобного признания, причем оно нередко было заведомо ложным, полученным взамен обещания помиловать членов семьи, отменить конфискацию владений и возвратить их наследникам осужденного.
В случае с Тирелом такого признания на плахе не было сделано, во всяком случае, наши источники молчат об этом. Лишь после обезглавливания коменданта Гине Генрих разрешил (неясно, когда точно) распустить слухи о признании Тирела. Любопытно, что в этом рассказе, восходящем к королю и его окружению, фигурирует такой эпизод, как допрос слуги Тирела, Джона Дайтона (двоих других слуг — Фореста
Томас Мор и Полидор Вергилий нигде не упоминают, что им приходилось встречаться с Дайтоном, и передают историю убийства явно не с его слов. Мор в одном месте говорит, что он излагает историю убийства на основании признания Тирела, а в другом отмечает, что повторяет услышанное от хорошо осведомленных людей. При этом Мор со свойственной ему щепетильностью добавляет, что «некоторые все еще сомневаются, погибли ли они в его (Ричарда III — Е. Ч.) время или нет». Многозначительное замечание! Полидор Вергилий, вообще не упоминая в отличие от Мора слуг Тирела, тоже делает неожиданное замечание, что неизвестно, как именно погибли принцы, то есть он не знает той драматической сцены, которую вслед за Мором воспроизводит с такой художественной силой Шекспир в трагедии «Ричард III». В современной событиям «Большой хронике» говорится, что убийцей был Тирел либо кто-то другой из приближенных Ричарда, и перечисляются возможные способы умерщвления. Ясно, что автор хроник не имел сведений, как именно погибли принцы. Официальный историограф Генриха VII в жизнеописании этого монарха (примерно 1503 г.) ограничивается известием, что Ричард приказал заколоть племянников мечем. Последующие историки тюдоровского времени ничего не прибавляют к этим сведениям, если не считать ни на чем не основанные домыслы. Таким образом, есть серьезные основания сомневаться в том, имелось ли вообще признание Тирела в виде письменного документа, бесследно потом исчезнувшего, или устного заявления.
Но сомнение в том, существовало ли признание Тирела, еще не решает, повинен ли он в инкриминируемом ему злодеянии. Зададимся в этой связи другим вопросом: на чем было основано доверие Генриха VII к приближенному своего врага, без которого не была бы возможна карьера Тирела в правление этого короля? Не вступил ли Тирел, который считал себя недостаточно вознагражденным Ричардом III, в тайные сношения с Генрихом VII, когда тот еще находился в изгнании на континенте? Но какую тогда важную информацию мог Тирел передать Генриху? Это могло быть только известие, что принцы убиты им, Тирелом, и что хотя убийство совершено по приказу Ричарда, оно в лучших интересах ланкастерской партии. Ничего в характере «лучезарного» Генриха VII, каким его рисовала тюдоровская историография, не заставляет предполагать, что он мог из моральных соображений отвергнуть предложение убийцы принцев перейти к нему на службу. Не имей Генрих безусловно достоверной информации о смерти принцев, не было бы смысла особо спешить с высадкой войска в Англии. Ведь если были живы сыновья Эдуарда IV, такое выступление послужило бы на пользу той части йоркистов, которая была недовольна Ричардом. Как мог Генрих, оставив столицу, преследовать Ричарда III в верных ему северных графствах, не будучи уверенным, что в Лондоне, узнав о поражении «узурпатора», эта часть йоркистов не попытается освободить из Тауэра и вернуть на престол Эдуарда V?
Почему же Генрих VII не опубликовал признание Тирела, а ограничился тем, что распустил слухи о нем? По различным причинам; например, потому что оно содержало сведения о тайных связях короля с Тирелом и это стало причиной милостей, оказанных убийце после свержения Ричарда. Признание могло содержать информацию о контактах с Джоном Говардом, когда он был комендантом Тауэра, и вызвало бы конфликт короны с герцогским родом, который в числе других составлял опору трона.
Историки обратили внимание на одну явно неправдоподобную деталь в передаче Мором признания Тирела. Ричард выразил недовольство тем, что место захоронения тел убитых принцев, которое на скорую руку подыскали слуги Тирела, недостойно лиц королевской крови. После этого трупы были вырыты и перезахоронены по указаниям священника Тауэра, а где точно — неизвестно. Не является ли эта подробность доказательством, что Тирел попросту не знал места погребения, и что могила так и не была разыскана или ее вовсе и не искали?
В 1674 г., почти через два века после окончания войны Роз, при ремонте Белого Тауэра (здания внутри крепости), под лестницей были обнаружены два скелета, которые приняли за останки сыновей Эдуарда IV. Однако методы исследования, по нынешним меркам, были тогда весьма примитивны, чтобы не сказать более. Потом останки положили в мраморную урну и захоронили в Вестминстерском аббатстве, являющемся местом погребения английских королей. В 1933 г. урна была извлечена и скелеты подвергнуты изучению научными методами. Вывод гласил, что это скелеты подростков, одному из которых 12–13, а другому — 10 лет. То есть
Некоторые исследователи высказывали предположение, что Ричард после убийства племянников, не осмеливаясь признаться в этом злодеянии, сам распустил слух об умерщвлении принцев с целью убедить население, что остался единственным представителем Йоркской династии, имеющим законные права на престол. Однако такая молва повредила бы Ричарду не меньше, чем открытое заявление о казни принцев. В то же время этот слух не мог помешать его врагам распространять известия, что принцы живы и их надо вырвать из рук узурпатора. Так оно и произошло на деле.
Не исключено, что Ричард незадолго до Босворта мог перевести принцев в какое-то укромное место, чтобы они не попали в руки ненавистного Генриха Тюдора и при определенных условиях могли бы быть использованы йоркистской партией в борьбе против Ланкастерской династии.
Имеются ли какие-нибудь косвенные свидетельства, что не Ричард отдал приказ об убийстве сыновей своего брата? Обнаружено распоряжение Ричарда, датированное 9 марта 1485 г. (то есть менее чем за полгода до битвы при Босворте), о доставке каких-то вещей «лорду внебрачному сыну». Возможно, что речь шла о сыне Ричарда Джоне, назначенном капитаном крепости в Кале. Но, с другой стороны, «лорд Эдуард», «внебрачный сын Эдуард» было обычным именованием, под которым фигурировал в официальных документах Эдуард V после свержения с трона. Такое же непонятное место в «Крайлендской хронике», написанной по свежим следам событий. Говоря о намерении Ричарда III жениться на его племяннице Елизавете Вудвил, хронист сообщает, что приближенные короля — канцлер казначейства Уильям Кетсби и сэр Ричард Рэтклиф — возражали против этого плана из опасения, как бы, став королевой, она не захотела отомстить им за участие в казни ее дяди графа Риверса и сводного брата, сэра Ричарда Грея. И ни слова о том, что она будет мстить за братьев — Эдуарда и Ричарда. Однако, на наш взгляд, по мнению хрониста, Кетсби и Рэтклиф могли предполагать, что Елизавета считала их соучастниками казни Риверса и Грея, а не принцев, тайно умерщвленных в Тауэре.
Но самое удивительное — это поведение ее матери, вдовы Эдуарда IV. В сентябре 1483 г. королева тайно договорилась с Генрихом Тюдором о том, что выдаст за него свою дочь, а тот в конце того же года торжественно поклялся жениться на принцессе. Этим браком скреплялся союз ланкастерской партии с йоркистами, выступавшими против Ричарда III. К тому времени королева должна была бы знать о гибели своих сыновей, иначе она вряд ли согласилась бы на брак дочери, смысл которого для Генриха заключался в том, чтобы увеличить свои шансы на занятие престола. Но этот же брак уменьшал возможность для Эдуарда V, если он был еще жив, вернуть себе трон. Только будучи твердо уверенной в гибели обоих сыновей, заточенных Ричардом в Тауэре, королева могла согласиться на брак дочери с Генрихом VII. Однако через полгода позиция королевы претерпевает коренное изменение. В обмен на обещание достойно содержать ее с дочерьми — а чего стоят обещания Ричарда, она могла убедиться на примере своих сыновей — эта опытная и решительная женщина покидает надежное убежище и отдает себя в его руки. Своей капитуляцией королева Елизавета теряла надежду увидеть дочь на троне. Более того, она написала своему сыну, маркизу Дорсету, письмо с приказанием вернуться в Англию. И тот попытался исполнить это распоряжение, но был задержан людьми Генриха VII, которые заставили его, силой или хитростью, отказаться от перехода на сторону Ричарда III.
Чем же мог Ричард так повлиять на вдову брата? Обещанием жениться на ее дочери? Но об этом намерении Ричарда известно только на основании ходивших тогда слухов, а они не очень правдоподобны. Ведь этим браком Ричард признавал, что принцесса Елизавета Вудвил не является незаконнорожденной и что, следовательно, не были таковыми и ее братья. Иными словами, Ричард подобным шагом сам бы выставлял себя узурпатором престола. Мог ли столь хитрый и коварный политик, как Ричард, не считаться с этим очевидным обстоятельством, которое было вполне осознано современниками? Маловероятно, что Ричард предложил такой план и что королева восприняла его всерьез. Единственным разумным объяснением поведения королевы могло быть только убеждение, что не Ричард являлся убийцей ее сыновей, если они были к этому времени уже мертвы.