Призрачный супруг
Шрифт:
– Не тревожься, Арина. Я вполне способен оплатить этот ужин самостоятельно. Иначе я бы и не стал его заказывать. А те парни, о которых ты говоришь, я даже не знал, что такие существуют. Для меня подобное поведение немыслимо.
– Влад, прости меня, пожалуйста! – взмолилась я, чувствуя себя неискупимо виноватой перед ним. – Я не хотела тебя обидеть, честное слово! Просто… я ведь совсем тебя не знаю. А по натуре я очень мнительная, с детства привыкла смотреть на людей только с черной стороны…
Я была уверена, что Влад еще какое-то время поломается, прежде чем простить меня, но стоило ему услышать мои извинения, как он бурно им
– Никаких извинений, Арин! Ты ни в чем не виновата. Я не прав, что так среагировал. Но ты знай: у меня и в мыслях не было ничего подобного. Я даже представить себе не мог, что ты так обо мне подумаешь.
– Извини, правда, – сказала я, пристально глядя на него: мне хотелось убедиться, что он действительно больше не чувствует себя оскорбленным. – Просто не у всех такие нормы морали, как у тебя.
– Нормы морали? – усмехнулся он. – С каких пор обыкновенное поведение обыкновенного мужчины считается какой-то редкостью?
Я задумалась:
– Наверное, с тех пор, как Советский Союз распался.
Мы оба рассмеялись. Я с внутренним облегчением заметила, что Влад полностью расслабился и стал таким же веселым и непринужденным, каким был до того, как я влезла со своими неуместными подозрениями.
– Да, с планетой происходит что-то странное, – сказал он с шутливой серьезностью. – Но, знаешь, теперь, подумав об этом, я вижу, что не имею права судить тех парней, о которых ты говорила. Не каждая девушка способна вызвать к себе уважение. И не каждой хочется угождать. Но, впрочем, нет, нет, все это ничего не значит. Какой бы ни была девушка, мужчина, пригласивший ее на свидание, обязан рассчитывать исключительно на собственный кошелек, и дело тут даже не в стыде перед ней, а в чувстве собственного достоинства. Ведь это просто унизительно для мужчины – идти на встречу с девушкой в расчете на ее средства.
– Не все так думают, – заметила я. – Для многих парней свидания напополам в порядке вещей.
– Мне их жаль, – тряхнул головой Влад. – Но ты не отвлекайся, Арин. Пей, пей шоколад. Ты должна согреться.
К слову говоря, он уже заставил меня опустошить весь чайник с чаем и теперь принялся проделывать ту же операцию с кофейником горячего шоколада.
– Да не беспокойся ты! – сказала я со смехом. – Я уже сама как чайник – у меня внутри все горит.
– Отлично. Не останавливайся, продолжай пить.
– Я больше не могу.
– Ты должна. Пока все это не выпьешь, я тебя в покое не оставлю.
Я испустила тяжкий, тоскливый вздох (притворный, конечно) и храбро взялась за чашку. И тут Влад произнес нечто такое, что заставило меня взглянуть на него с удивлением и непроизвольной настороженностью. Он сказал:
– Я не могу допустить, чтобы ты заболела. Тогда я точно никогда не прощу себя за то, что опоздал.
Я отложила чашку и внимательно посмотрела на него. Мне было не по себе от той серьезности, с которой он произнес эти слова. Я не понимала его.
– Мы ведь, кажется, уже закрыли эту тему?
– Она будет закрыта только после того, как я удостоверюсь в том, что ты не простудилась по моей вине.
– Знаешь, Влад, на самом деле тут вообще нет твоей вины. Я сама виновата. Мне надо было взять с собой куртку. Я ее не взяла, а потому и замерзла.
– Но если б я не опоздал, ты бы не успела замерзнуть, – сказал он с обреченной улыбкой. – Так что я виноват в любом случае.
– Ты со всеми девушками так обращаешься? – спросила
Но Влад спокойно спросил:
– Как?
– Ну, с такой нереальной заботой, внимательностью, что ли.
Мне показалось, что я его снова рассердила: в его глазах как будто мелькнуло нечто вроде досады, но я не была хорошенько уверена. Как бы то ни было, ответил он вполне дружелюбно, хотя и без особой теплоты:
– Нет, не со всеми.
Интонация его голоса мне не понравилась. Она была какой-то уж слишком серьезной, уж слишком прямолинейной. Меня охватила тревога. Этот парень как-то странно на меня действовал. С одной стороны, мне было удивительно хорошо рядом с ним, так хорошо, как не было еще ни с кем, а с другой, я все время чувствовала какой-то смутный, непонятный страх, находясь в его обществе. Я заставляла себя не верить каждому его слову и взгляду, но это было совсем не так легко, как мне бы того хотелось. Если раньше я почти с удовольствием ставила крест на своих ухажерах, то теперь мне приходилось прилагать колоссальные усилия, чтобы, по крайней мере, вести себя осторожно.
Я чувствовала себя как-то не так. Не так, как обычно. Мне было и хорошо и страшно в одно и то же время, и это сильно меня угнетало. Я стала какой-то другой и сама ясно это видела. Особенно я терялась в те моменты, когда Влад вдруг переходил вот на такой мрачный и серьезный тон, каким он проговорил слова «Нет, не со всеми». Тут я вообще забывала себя и уже решительно не знала, что мне делать. А ведь это совсем было на меня не похоже!
Я всегда была известна, как человек, умеющий сохранять хладнокровие в любых, даже самых критических обстоятельствах. Теперь же со мной происходило что-то из ряда вон выходящее. Я еще не понимала, как следует, чем это было вызвано, но одно знала совершенно точно: этот парень опасен для меня. Каким-то неведомым образом он сумел захватить надо мной власть, которую я всю свою жизнь старалась удержать только за собой. Причем он сделал это без всякого труда, я даже не заметила, как это произошло.
Поэтому не было никаких сомнений в том, что он представлял для меня большую опасность; пускай еще не вполне осознанную, но явно крайне зловещую. Мне следовало помнить об этом и не подпускать его к себе слишком близко. Во всяком случае, стараться изо всех сил. Изо всех сил. Вопреки безумной тяге, которая уже сейчас вынуждала меня поступать наоборот. Той самой тяге, которая едва не свела меня с ума при первых минутах нашей встречи.
Тут я заметила, что Влад пристально, не отрываясь ни на секунду, изучает мое лицо, как бы следя за каждым ходом моих размышлений. Скорее всего, это было признаком надвигающейся паранойи, но я вдруг испугалась, а не догадался ли он действительно о моем беспокойстве относительно его способности влиять на меня? Он смотрел так пристально, так глубоко и проницательно…
Я почувствовала, что бледнею, а затем мне в лицо резко бросилась краска. Что это за выражение у него на лице? Уж не лукавая ли это усмешка Дьявола?
– Ты считаешь меня ловеласом? – спросил он, укоризненно качая головой. – Неужели я произвожу столь отталкивающее впечатление?
«Как раз наоборот. Пожалуй, ты даже слишком хорош». Хотя его лицо казалось серьезным, я почему-то была уверена, что он смеется надо мной втихомолку.
– Нет, я пока еще никем тебя не считаю. Ведь я ничего о тебе не знаю.