Призрачный супруг
Шрифт:
Я готова была ему поверить. Я не могла ему не верить. И в то же время мне было страшно. Я боялась довериться этому неожиданному течению, так как понятия не имела, куда оно меня приведет. Все, о чем говорил Влад, казалось вполне возможным и вместе с тем нереальным. Я чувствовала себя совершенно потерянной.
– Арина, ты мне веришь? – повторил Влад свой вопрос, и я заметила мольбу в его глазах.
Нет, он не мог так искусно притворяться. Я поняла, что мне легче поверить в его историю, чем в то, что он затевает против меня какое-то зло. И это в очередной раз подтвердило тот факт, что он представлял
– История, конечно, не самая правдоподобная, – сказала я, стараясь не смотреть ему в глаза, – но, как ты и говоришь, сверхъестественной ее также назвать нельзя. Мужчины-однолюбы существуют, хотя я никогда не думала, что дело тут в наследственности. Но, знаешь, Влад, я все-таки не уверена в том, что тебе нужна именно я. Ты вполне мог что-то перепутать, обмануть сам себя. Вряд ли я та, кого ты ищешь.
– О нет, Арина, – сказал он с уверенностью, от которой мне стало жутко, – я не мог ничего перепутать, и не мог ошибиться. И уж тем более я не мог обмануть самого себя. Если б я был способен это сделать, я бы не ждал столько лет. Но у меня не было такой возможности. Потому что мне всегда была нужна только одна женщина, единственная, которую мне суждено было искренне полюбить. И это ты.
Он сказал это так спокойно и непоколебимо, что я ясно увидела: возражать ему бессмысленно. Он знал то, что знал, и теперь никакая сила не смогла бы отнять у него это знание. Но если ему от этого было радостно, то мне – дико и странно.
Я все еще сильно сомневалась в том, что ему можно верить. Уж слишком неестественной и замысловатой была его история, слишком много в ней было надуманного и необъяснимого. Кроме того, меня почему-то не покидало чувство, что в ней сквозил какой-то незримый подтекст, скрывавший нечто, в чем и заключалась истинная суть всего сказанного. Хотя, возможно, это был лишь плод моего расстроенного воображения.
Как бы то ни было, я не могла заставить себя так легко ему поверить. Не могла, потому что боялась. А боялась, потому что хотела этого больше всего на свете.
– Послушай, Влад, я не думаю, что… – начала было я, но он с мягкой решительностью прервал меня:
– Я знаю, что тебе трудно вот так взять и поверить во все это. Я прекрасно понимаю, как фантастично все это звучит. Но я собираюсь доказать тебе обоснованность своих слов. Я сделаю так, что тебе будет легко мне поверить. Потому что ты убедишься в том, что я говорю правду.
– Я вовсе не хочу, чтобы ты мне что-то доказывал, – сказала я без особой уверенности: я чувствовала себя загнанной в угол. – Ты совсем не обязан это делать.
– Конечно, обязан, – сказал он с нежностью, от которой у меня мурашки побежали по спине, – иначе как я смогу добиться твоего доверия?
– Но почему ты так уверен в том, что я заслуживаю всех этих забот?
– Первую причину я уже тебе объяснил, а вторая… я просто вижу, что ты лучшая девушка из всех, которых я когда-либо знал.
– И что же тебя в этом убеждает? – скептически спросила я.
– Да хотя бы то, что тебе интересен я, а не мои деньги.
Я впала в еще больший скептицизм:
– Откуда ты знаешь? Может, я смотрю на тебя и только и думаю о том, сколько ты зарабатываешь в месяц?
– Если б это было так, я бы
– Ты ничего не можешь знать, – упрямо возразила я. – То, что происходит в моей голове, знаю только я и больше никто.
– Естественно, я не могу читать твоих мыслей, но это и не нужно. У тебя очень выразительное лицо. Хоть ты и считаешь себя пожилой женщиной (он усмехнулся), но ты все еще не научилась скрывать свои эмоции, владеть своей мимикой. Все, что ты чувствуешь, о чем думаешь, ясно отражается у тебя на лице. Достаточно обладать лишь самой малой проницательностью, чтобы читать тебя, как открытую книгу.
– Вот так обрадовал, – угрюмо заметила я.
– Твой лоб говорит об упрямстве и твердости характера, ты не из тех, кто легко поддается влиянию. Маленькая морщинка между бровями повествует о глубоком уме, о способности долго и напряженно думать о чем-то сложном и непонятном. Твои губы редко улыбаются, но именно в них твоя главная сила. Ты не даешь им свободы из скромности и сдержанности, но когда улыбаешься, становишься похожа на ребенка, невинному простодушию которого невозможно не поверить. Твоя улыбка рассказала мне о многом: об искренней доброте, о самоотверженности, о глубокой преданности и в то же время о страхе быть обманутой. Также дело обстоит и с глазами. Они смотрят слишком внимательно, слишком участливо, чтобы быть глазами эгоиста. Видно, что ты привыкла больше думать о других, чем о себе, привыкла больше радоваться, чем огорчаться, но при этом не вызывает сомнений тот факт, что в тебе есть какая-то тайная неугасимая печаль, с которой ты живешь много лет и от которой уже не надеешься избавиться.
– Хватит, хватит говорить об этом! – сказала я, закрывая лицо руками.
Мне становилось все более и более не по себе. Я чувствовала, что уже не владею собой так, как раньше. Так, как владела до встречи с Владом. Теперь значительная часть этой власти принадлежала ему. И я была бессильна это изменить.
Он, очевидно, догадался, что в своем изучении моего характера зашел слишком далеко, потому что тихо и робко произнес, облокотившись обеими руками на стол:
– Прости меня, Арин. Я не хотел на тебя давить. И я не собираюсь больше этого делать. Все будет так, как угодно тебе. Просто знай: тебе нечего бояться. Ты будешь счастлива со мной, как ни с кем другим.
Я подняла на него смятенный взгляд:
– Мы же только встретились!
Он невозмутимо пожал плечами:
– Иногда одной встречи бывает достаточно, чтобы все понять.
Его лицо было таким искренним, таким спокойным и открытым… Я все меньше и меньше была способна противиться силе его очарования. И вдруг меня посетила ужасная мысль.
Как всегда, не в силах скрыть свои эмоции, я резко вздернула голову и испуганно воззрилась на Влада. Мне было дурно от охватившей меня догадки, но не принять ее во внимание я не могла. Влад, естественно, тут же заметил мой ошеломленный взгляд, мое изменившееся настроение, и встревоженно спросил: