Призрачный табун
Шрифт:
Глаза старика вдруг заблестели.
– Но животные просто так это не оставили. Они вернулись! Маркхамы лишили их дома и жизни, но мои любимцы снова вступят в свои права! – хрипло заявил старик, поднялся и вышел из купе. Дверью он снова не воспользовался. Целестина вскочила.
– Мистер Браун! Мистер Браун! – звонко закричала она, распахнула дверь купе и выскочила в коридор. Перед ней с двумя бокалами в руках стоял Генри.
– Ты видел его? – взволнованно спросила Целестина.
– Кого? Этого Брауна?
– Да, мистера Брауна.
–
– Но он только что вышел из нашего купе!
– Нет, Целестина, мимо меня никто не проходил.
Молодая женщина мучительно вздохнула.
– Почему ты так смотришь на меня? – спросила она с раздражением.
– Как я на тебя смотрю?
– Ты сам знаешь как.
– Извини, пожалуйста. В порядке уточнения – мне больше нельзя смотреть на свою собственную жену?
– Можно, но только не так. Я ведь знаю, что ты сейчас обо мне думаешь. Я теперь знаю, как его зовут, – сказала Целестина. Она должна была выговориться. – Его имя Эдгар Браун. Когда-то он работал на Эрнеста Маркхама и был управляющим его конезаводом. Когда Эрнест Маркхам отдал почти всех лошадей на бойню, Браун потерял свою работу. Он сидел прямо здесь, где ты сейчас, Генри!
– Как ты объяснишь то, что я его не вижу?
– Возможно, он показывается только мне.
– Тебе это не кажется странным, любимая?
– Как ты тонко это сформулировал, но я догадываюсь, что ты хочешь этим сказать. Что у меня не все дома, да? Что я постоянно придумываю несуществующие вещи! Генри, мы не должны к этому так пренебрежительно относиться. Я считаю, что это серьезные предупреждения из потустороннего мира. Глория Маркхам и Эдгар Браун хотят нас оградить от неприятностей, и нам стоит к ним прислушаться. На Ландсмоор-хаузе лежит проклятие. Но у нас еще есть время вернуться. В Бристоле мы можем пересесть на первый же поезд и вернуться в Лондон.
– Об этом не может быть и речи, Целестина! – решительно сказал писатель. – Я не дам себя запугать какому-то смехотворному привидению.
– Ты считаешь его смехотворным только потому, что до сих пор с ним общалась только я. Но, поверь мне, скоро это изменится.
– Я решил написать в Ландсмоор-хаузе свою новую книгу, и никто и ничто не заставит меня изменить этого решения, – категорично заявил писатель.
Целестина понимала, что любые дальнейшие разговоры не имеют смысла, и поэтому замолчала.
Они вышли в Бристоле и поехали дальше, в Ландсмоор. Начал накрапывать дождь, и когда они доехали до крохотного городка, в небе словно распахнулись все шлюзы.
Это был не просто дождь, а настоящий ливень, не хуже тропического. Дороги быстро превратились в реки, несущие грязь и камни. Генри оставил жену в зале ожидания, а сам отправился искать телефон.
Вскоре он еле втиснулся в маленькую телефонную будку. Дождь не унимался и от души хлестал по стеклам. Генри набрал номер, который ему дал перед отъездом Джеймс Маркхам.
–
– Добрый вечер, мистер Равенал, говорит Генри Уорнер. Мы только что прибыли в Ландсмоор.
– Ну и мерзкую погодку вы выбрали для путешествия!
– Как ни странно, в Лондоне погода была относительно хорошей.
– Я через пятнадцать минут буду у вас, – пообещал Говард Равенал и положил трубку.
Вскоре появился Говард. Упитанный мужчина преклонных лет зашел в зал ожидания, в котором, кроме Уорнеров, никого не было. Он немного волочил правую ногу и сильно горбился, его рот был слегка перекошен, как будто он пережил инсульт, а глаза явно косили. На нем был черный резиновый плащ, с которого стекала вода.
– Добро пожаловать в Ландсмоор! – театрально произнес он. – Должен сказать, наши места не всегда приветствуют гостей столь недружелюбно. Сегодня дождь идет весь день.
Равенал схватился за самый большой и тяжелый чемодан.
– Нет-нет, это я возьму сам, – сказал Генри.
– Я достаточно сильный, мистер Уорнер. Такие чемоданы я могу таскать одним мизинцем.
Целестина взялась за две небольшие дорожные сумки, и маленькая процессия двинулась из зала ожидания. Уорнеры ожидали увидеть рядом со зданием вокзала припаркованный автомобиль, но они ошиблись.
На парковке стояла старая карета, запряженная двумя вороными конями. Животные одновременно повернули головы и посмотрели на Целестину своими большими темными глазами.
«Лошади, – подумала Целестина, – опять лошади».
До последнего времени она не имела ничего против этих благородных и грациозных животных. Но с недавних пор стала испытывать к ним объяснимую неприязнь. Она осталась стоять под большим козырьком.
Говард Равенал укладывал багаж. Генри пытался ему помочь, но тот категорически отказывался.
– Садитесь внутрь, мистер Уорнер. Вы же не хотите насквозь промокнуть?
– Ничего страшного, – сказал он, – я не сахарный.
Равенал открыл перед Целестиной дверь. Она залезла в карету. Генри сел рядом с ней.
– В Ландсмоор-хаузе мы затопим камин и быстро согреемся, – сказал он и обнял жену.
Джеймс Маркхам позаботился о том, чтобы холодильник и погреб были полны. Домашний бар также оказался укомплектованным. С такими запасами Целестина и Генри легко могли пережить месячную осаду.
Равенал щелкнул кнутом, и повозка тронулась. В самом Лондсмооре Уорнеры мало что рассмотрели, тем более в такую погоду. Пара старинных домов, чьи фасады давно требовали ремонта, затем какая-то деревушка, чье название замучаешься искать на карте, какие-то поля…
Ландсмоор-хауз располагался в трех километрах от городка. Целестина взволнованно выглядывала из окна. Джеймс упоминал о каких-то руинах, от которых надо подальше держаться. Целестину знобило, и она риторически спрашивала себя, почему все так получается? Кто же управлял их судьбами?