Призрак Адора
Шрифт:
Они и не усомнились.
Я очень хорошо помню это событие. Разыгралось, как по нотам, взяла даже опаска – не слишком ли хорошо всё идёт? Пиратский корабль возвращался в своё логово, нагруженный и усталый. Каким же подарком для него было встретить у самого дома новенькое судно, владелец которого только что умер и сброшен в море, и шкипера взяла та же беда, и половину команды!
Поднявшиеся на палубу “Дуката” с опаской и испугом смотрели на наши багровые лица и слушали стоны. Они вытирали спинами перила фальшборта, переговаривались. Видя, что
Так мы вошли в бухту, бросили якорь. Здесь подстерегла нас небольшая неприятность: не все пираты побоялись заразной болезни. Несколько их остались на палубе “Дуката”. им привезли ром, закуски и наши новоявленные сторожа расположились на палубе. Нас же заставили спуститься вниз и наглухо закрыли все люки. Этой ночью мы не смогли попасть на берег, но всё было поправимо. Я верил, что выход бы мы нашли. Да мы почти и нашли его: подпилив засов, открыли один люк, и Готлиб, тихо, как кошка, выполз на палубу и помазал лица у двух спящих пиратов Пантелеусовой настойкой. Можно было держать пари, что больше они здесь не останутся, и мы сможем предпринять ночную вылазку на берег.
ГЛАВА 8. ПЛАНТАЦИЯ ЖАБЫ
Я лежал без сна, глядел в потолок своей каюты, грезил. Странное, пугающее ощущение овладевало мной понемногу. Вот они, Малыши – совсем рядом, и всё говорит о том, что скоро мы вместе с ними уйдём отсюда. И скоро дом, милый дом! Но мой странный, в бесконечность протянутый взгляд, гуляя по свету, возвращался ко мне и не приносил радости. Я слышал, как дома, в Бристоле, горько плакала Эвелин. Тихо падали слёзы моей юной жены, и в этих невесомых, придуманных звуках было обещание скорой беды.
РАБСТВО
Утром на палубе, над нашими головами послышались проклятия и вопли. Двух человек сбросили за борт, остальные спустились в шлюпку и ушли на берег. Очень хорошо. Теперь дождёмся ночи…
Не дождёмся. Очень скоро пришли новые шлюпки, и новые люди заговорили на палубе.
– Сколько их в трюме?
– Дьявол их знает! Кто туда сунется!
– Выводи всех, сажай в шлюпки, получай деньги. И чтобы без оружия.
– А кто обыскивать будет? “Красную рожу” подцепить никому не охота!
– Эти двое твои пусть и обыскивают. Им-то теперь уж всё равно.
– Верно. Сейчас их привезут…
С колотящимся сердцем собрал я своих друзей.
– Слышали?
– Слышали.
– Что будем делать?
– Порубим этих, и пушки на палубу…
– Не успеем. С берега расстреляют.
– Да и соседние корабли рядом. Решето из “Дуката” сделают.
– Даже если и не сделают. Начать бой – мальчишек не видать.
– Так что? Играем до конца? Пусть везут на берег? А нам не того ли надо?
– Да, правильно. Играем до конца. Мальчишек найдём – и ночью на “Дукат”.
– Оружие как прятать? Ведь обыскивать будут…
– Кое-что распределим… Попытаемся… Бариль!..
Быстро,
– Боцман у вас жив? – спросила проявившаяся неясным чёрным пятном в солнечном колодце голова.
– Есть боцман.
– Давай всех наверх! Чтобы все без оружия!
– Какое оружие! И без него рук не поднять.
Медленно, жмуря глаза на яркий свет дня, мы полезли наверх. Чужие люди на палубе. Блестят кромки обнажённых клинков, чёрными дырами глядят стволы пистолетов. Двое стоят с алебардами, небрежно подставив плечи под ухватистые, с потёртым лаком древки. Кое-кто пристроил сабли свои возле ног, воткнув их остриями прямо в доски палубы. Ничего-ничего, “Дукатик”. Эти уколы надо стерпеть. Дело, как видишь, заварилось серьёзное.
Да, серьёзное. Два человека в лёгкой, но явно богатой одежде стоят наверху, на юте. Один – капитан пиратской команды, взявшей нас в плен. Второй – незнакомый. Невысокий, с обширным туловищем. На широком, с массивными скулами лице – серая подкова длинного, безгубого рта. Рука в перстнях с крупными камнями – зелёным и красным – пощипывает подбородок. Смотрит, оценивает. Зверем повеяло от него. Опасностью. С этим надо сыграть отъявленно, себя не жалея. Сердцем чувствуется – проницателен и жесток.
Я с трудом заставил себя отвести взгляд от горящих на солнце камней. Две капельки пламени. Красный – зелёный. Убить – помиловать.
– Давай! – крикнул сверху пират.
Двое из его команды, с красными пятнами на лицах (не зря старался Готлиб!), нехотя подступили к нам. Первыми стояли Каталука и Бариль. Ну молодцы, ну злодеи! С какой послушностью дали себя обыскать, с какими стонами поднимали вверх руки! Очень важно, чтобы всем остальным они показали нужный пример. Ничего у них не нашли, да у них ничего и не было. Двое меченых болячками пиратов склонились к кучке нарезанных верёвочек, сноровисто стали вязать руки. “Хорошо, что вяжут не за спину”, – подумал я. – “Стало быть, всерьёз пока нас не воспринимают”. Каталуку и боцмана обвязали тем временем верёвкой под грудь, перетащили за борт, медленно спустили в шлюпку. Там их приняли, отвязали верёвки, вернули за следующей парой.
– Может, купишь у меня и корабль, Джо? – громко и весело спросил стоящий наверху пират.
– Нет, – разлепился после некоторой паузы длинный лягушечий рот.
– Хороший корабль, новый!
– Мне корабль ни к чему. Доволен будь, что людей беру.
– Доволен, Джо, доволен. Выручил ты меня. Честное слово, даже странно – зачем тебе мертвецы? Тем более по четыре пиастра за голову!
– Дурак ты, мой хороший. Дней десять они болеют? И до сих пор живы? Значит, неделю-другую ещё протянут. А больше и не надо. Больше на моих плантациях мало кто выдерживал…