Призрак Белой страны

Мямлин Кирилл

Однако дозвониться до неуловимого начальника старооскольской полиции так и не смог.

Александр пригласил Валентину к себе, сказав, что лучшего места для написания статьи не найти. Девушка засмущалась:

— Неудобно.

— Почему? — Горчаков разыграл искреннее удивление.

— Дом большой, кроме нас — никого. Никто не помешает.

— В этом-то вся проблема.

— У вас в СССР равноправие полов. Стерты любые грани между мужчинами и женщинами, все товарищи и вдруг?..

— Грани стерты только в профессиональном и политическом аспектах, — напомнила Репринцева.

— То есть отказываешься?

— Нет.

— Тогда вперед!

Дверь

им открыла Лена, с неподдельным интересом рассматривающая новую гостью хозяина. Валентина вопросительно подняла бровь, Александр пояснил:

— Это Лена, работает у меня. Экономка.

Лена внутренне улыбнулась такому неожиданному и быстрому повышению.

— Леночка, следует угостить нашу гостью по высшему разряду. Она из Москвы, журналистка.

Валентина вспыхнула, зарделась. Как же все мы не равнодушны к похвале!

— Проходи, посмотри на мою скромную берлогу. Скромная берлога состояла из пяти просторных комнат, кухни, прихожей, ванны. Мебель была старинная, явно не дешевая. Обычный журналист в Старом Осколе жил богаче известного на весь СССР профессора. Впрочем, Валентина не была ярой материалистской, она сразу обратила взор на стеллажи с книгами. Отличная библиотека! Правда, о многих писателях Валентина только слышала, да и то лишь критические высказывания. Интересно было бы их почитать. Например, Бунина «Окаянные дни», «Митину любовь», «Жизнь Арсеньева», или стихи Ахматовой, Гумилева, Северянина. Хотелось взять книги в руки, но она боялась к ним прикоснуться, точно они опалят ее огнем… Сколько всего!

— …Есть даже Троцкий, Муссолини, Гитлер, — перехватил ее взгляд Горчаков. — Хочешь ознакомиться?

— Нет, пожалуй, — Валентина попыталась придать голосу безразличие.

— Тогда эротические романы? «Санин» (Известное произведение Федора Сологуба. — прим. авт.)? Или сказки Лабулэ, которого в СССР наверняка почитают расистом?.. Для человека не должно быть понятия «запрещенная литература», он вправе решать, что ему читать.

— Нас ждет работа, — напомнила Репринцева, однако глаза бежали и бежали по книжной полке. Она остановилась на церковном разделе. Игнатий Брянчанинов, Сергей Нилус, Иоанн Кронштадский. Валентина вдруг снова почувствовала: это ее мир!

— Правильно, пора работать, — поддержал ее Александр. — Посмотрю, что там приготовила Лена и начнем. А ты пока полистай нашу газету. Чтобы быть в курсе того, о чем тут пишут журналисты.

Репринцева удобно устроилась в кресле, взяла стопку «Оскольских вестей». Обычная буржуазная сплетница с бесконечной рекламой. Правда, есть любопытные аналитические материалы. Так, незаметно, Валентина добралась до последней страницы. Здесь статья некоего Ярослава Иванова «Прозрение». Репринцева читала сначала механически, как и все другое, но, постепенно увлеклась и теперь глотала каждое слово. «Двадцатый век — это власть слуг дьявола. Она утвердилась в большинстве стран либо в открытой форме тоталитарных диктатур — СССР, Германия, Италия, либо как господство финансовых структур — Англия, США. Разница между ними невелика, и в одном и в другом случае — бесправие и полное подавление личности, везде — горе и страх. Остались лишь несколько островков спокойствия и благополучия. В их числе — Российская Империя. Конечно, нельзя утверждать, что здесь существует некий идеал, о котором мечтало человечество, общество „справедливости и благоденствия“, но в нашем мире можно жить комфортно, поскольку сохранились нравственные законы, основанные на православных традициях, создана уникальная система распределения, исключающая моменты острого социального

неравенства, а также высок уровень обеспеченности граждан. Что нам нужно? Повышать нравственность, на этой основе перейти к обществу глобальных идей. Что нам не следует делать? Превращаться в новых миссионеров, нести свои принципы другим народам. Пусть живут, как пожелают. Торгуем с ними, — да. Поддерживаем добрососедскую дипломатию, — да. И не больше. На подобных поучениях народа и захватах территорий уже сломали голову Рим, арабы, Британия. Скоро сломают Рейх и Советы. Мы же, если, станем следовать идее исключительно собственного развития, останемся вечными. Мы — не для них, они — не для нас.

Россия уже столкнулась с проблемами, когда вступила в Первую мировую войну. Это привело к революции, голоду, разрушениям. Никто не задался вопросом: зачем мы бросились защищать эти Балканы? Советскому Союзу еще аукнутся Кавказ и Средняя Азия, нельзя тесно дружить несовместимым культурам и повторять ошибки Каракаллы (император Рима 198–212 гг. — прим. авт.), решившего дать гражданство Рима всем жителям подвластных ему территорий (это случилось в 212 г. — прим. авт.). Рейх, когда начнет экспансию, погибнет внутренне, растворится в иных культурах и расах (несмотря на жесточайшие расовые законы), как захватившие в свое время Китай моголы. Нам же нужно остаться и процветать!

А для этого у нас есть все. Ресурсы, мононациональное государство, солидная территория, хороший климат. Не случайно именно здесь проживали самые древние цивилизации, древнее шумеров и Египта (на территории между южными оконечностями Белгородского и Воронежского регионов найдены городища, которым, по предположениям ученых более 10 тысяч лет. — прим. авт.).

Другой вопрос: позволят ли нам остаться в вечном нейтралитете? Это зависит от нас. Надо раскрывать врагов нашего образа жизни — и властям, и каждому человеку. Противостоять им, применять любые формы борьбы, вплоть до крайних…».

Валентина даже не сразу поняла, что Горчаков обращается к ней, приглашая за стол. Она спросила:

— Ты читал это?

— Нет. Не всегда удается просмотреть материалы собственной газеты.

— А сам знаком с Ярославом Ивановым?

— Нет. Я слышал, что такой есть. Что-то написал для нашей газеты. А в чем дело?

— Посмотри. У нашего убийцы, возможно, есть идейный сообщник. Как жаль, что я завтра уезжаю. Интересно было бы с ним познакомиться.

Пока Валентина лакомилась специальными блюдами «экономки» Лены, Александр изучал статью. Потом он серьезно посмотрел на Валентину и сказал:

— Интересные у нас авторы. Ярослав Иванов… Вероятно, псевдоним. Надо будет переговорить с Черкасовой.

— Мы обсуждали возможную идеологическую концепцию преступника, мотивы его действий, а все уже изложено до нас. Если только…

— Что?

— Если только Ярослав Иванов и не является тем убийцей.

— Глупости. Убийца не станет себя раскрывать. Это — теоретик. К тому же он ни к чему не призывает. Его слова можно трактовать как угодно.

— Во-первых, — возразила Валентина, — сама фраза «применять любые формы борьбы, вплоть до крайних» говорит о многом. Что такое «крайние меры»?.. Во-вторых, вспомни Раскольникова. Сначала он изложил свою теорию на бумаге, потом пошел убивать.

— Подожди-ка, — Горчаков бросился к телефону, набрал номер Черкасовой. Голос на другом конце провода сразу спросил:

— Это ты? Статья готова?

— Будет готова.

— Когда?

— Она уже в работе.

— Времени у тебя в обрез.