Призрак бомбея

Агарвал Шилпа

Затем он подумал, что каждое утро все равно будет заходить в контору пообщаться, а после обеда — гулять по роскошному пляжу Джуху. То, что затевает Маджи, — это надругательство над природой. Как его, Джагиндера, можно обойти? Да еще и ради какого-то мальчишки!

Служащий вернулся с чашкой обжигающего чаи масалаи поставил ее на столик возле Джагиндера, а на закуску принес печенье «иарле-джи». Затем он улепетнул в хранилище, вытащил оттуда маты, простыни и валики и подготовил контору к рабочему дню, стараясь не сильно шуметь. Но Джагиндер все равно не мог сосредоточиться. Он написал: «Довожу до всеобщего

сведения данное завещание, составленное 14 июня 1960 года г-ном Джагиндером Оманандлалом Митталом…» и отложил перо. Он невольно вспомнил тот первый и единственный раз, когда взял на руки младенца Нимиша. Мальчик был такой крохотный, пушистая головка пыхала жаром, точно печь. «Не урони его! Ай, ты ж ему шею свернешь!» — всполошилась Савита. Джагиндер так испугался и почувствовал себя таким неуклюжим, что больше никогда не брал сына, пока тот уже не встал крепко на ноги. Но даже тогда Нимиш нервно вырывался из больших рук Джагиндера и бросался в нежные объятия матери. «Нет, — подумал Джагиндер, — никогда он меня по-настоящему не любил». А потом взял перо и макнул его в чернила.

В этот самый миг вбежал его помощник Лалу с утренней газетой под мышкой.

— Вы здесь, Джагиндер-длш? — Усы, баки и густые волосы Лалу зализал назад, воротник его полиэстеровой рубашки замаслился. Говорил он на удивление сдержанно.

— Да, важное дело.

— Важное?

Лалу присел на корточки у низкого столика, теребя усы и краем глаза пытаясь расшифровать вычурный «ландеевский» шрифт. Джагиндер резко захлопнул гроссбух.

— Кья хай? — пропищал Лалу. — Что-нибудь еще случилось?

— Еще?!

— Ну, после вчерашнего, — пролепетал Лалу и яростно прикусил торчащим зубом нижнюю губу.

Джагидер качнулся назад, внутри у него боролись стыд и гнев. Что известно Лалу о вчерашнем? За несколько часов столько произошло, что Джагиндер с трудом поспевал за событиями. Все началось с груди Савиты. Затем он уехал к Тетке Рози, а когда вернулся в бунгало, сцепился с Нимишем и матерью. Потом снова уехал. «Амбассадор» поломался, и Джагиндера занесло в «Азиатику».

«Неужели он где-нибудь меня видел?» Джагиндер терпеть не мог помощника. Но отец Лалу всю жизнь работал у Оманандлала секретарем, хотя единственными его достоинствами были знание английского и умение печатать на машинке. Одно время весь бизнес опирался на способность отца Лалу заполнять английские формуляры банков и правительственных контор. Из-за этого Джагиндеру приходилось держать у себя Лалу, хотя он был полным кретином.

— Ты на что намекаешь? — набычился Джагиндер.

В этот момент служащий компании, который подслушивал разговор, подготавливая контору к работе, потихоньку включил в розетку телефон у стола босса. Тот моментально затрезвонил.

— Джагиндер Миттал, — ответил Джагиндер как ни в чем не бывало.

— О! Ваша мать сказала, что вы в конторе, но я уже пару часов не могу до вас дозвониться.

— Кто вы? — В груди поднялась ярость: «Неужели Маджи уже связалась с юристом?»

— Инспектор полиции Паскаль…

— Полиция? Что вам от меня нужно?

— Где вы были прошлой ночью?

— Не ваше собачье дело! — завопил Джагиндер, прекрасно сознавая, что Лалу и служащий внимательно слушают.

— Учитывая последние события, в ваших интересах с нами сотрудничать.

— Последние события — это мое, на хрен, дело, — кричал Джагиндер. — И я не желаю это больше обсуждать. До свидания, младший инспектор! — Он

со стуком швырнул трубку, вырвал вилку и оглянулся на подчиненных: — Что случилось, черт вас дери?

Лалу и служащий смотрели на него во все глаза.

Служащий засуетился, отчаянно подыскивая, чем бы заняться. А Лалу просто достал из потной подмышки утреннюю газету и положил на стол перед Джагиндером.

— Наверное, вы уже видели, — мрачно сказал он, втайне злорадствуя, что утер нос начальнику.

— Чтовидел? — Джагиндер развернул «Фри пресс джорнал».

Лалу ткнул острым и грязным ногтем в заголовок: «Дочери именитых бомбейцев пропали без вести». Дальше в статье говорилось: «Мизинчик Миттал, 13 лет, младшая дочь Джагиндера и Савиты Миттал, исчезла из семейного дома на Ма-лабарском холме примерно в час ночи. Приблизительно в это же время исчезла ее соседка Милочка Лавате, 17 лет, дочь г-жи Вимлы Лавате. Оба случая, видимо, связаны между собой». Ниже в заметке упоминалось о пропаже 500-кубового мотоцикла «триумф» рубинового цвета — единственного на весь Бомбей.

— Это какая-то дурацкая шутка. — Джагиндер ударил тыльной стороной руки по газете, вспомнив разговор студентов в «Азиа-тике».

Изо всех сил пытаясь скрыть волнение (он ведь тоже участвовал в разыгрывавшейся драме, пусть даже косвенно), Лалу переминался с ноги на ногу, будто егозливый ребенок.

— Вызови мне такси, — рявкнул Джагиндер на служащего.

— Я глубоко сочувствую, — серьезно сказал Лалу, хоть эта была бесстыдная ложь.

— Она не моя дочь, — парировал Джагиндер. Тем не менее, сунув газету под мышку, он вышел на грунтовую дорогу и стал с нетерпением ждать такси, чтобы поехать домой.

Помимо газетчиков — в том числе из «Фри пресс джорнал» — к зеленым воротам Маджи стекались родственники и друзья, стремясь первыми высказать соболезнования. Родня съезжалась отовсюду, в одежде приглушенных оттенков — словно уже в трауре, — и тотчас настораживалась, едва Савита признавалась, что во всем виновата бывшая айя.

Гости набивались в бунгало внахлест, будто квадратики барфи [190] в коробку конфет: потные тела липли друг к другу, а вышитые серебром дупаттыобвисали от утренней сырости. Всеобщая сутолока не беспокоила только призрака младенца, который, приняв почти уже человеческий облик, теперь регулярно нуждался в отдыхе. Устав от ночной активности, девочка свернулась клубочком на трубах и уснула с пальчиком во рту. Дверь ванной заперли, а джутовые веревки сняли.

190

Барфи — разновидность ирисок, варят из молока и сахара.

Ночью дождь на время перестал, но небо по-прежнему хмурилось. Двери дальней гостиной, где спала Кунтал и которой редко пользовались, наконец-то распахнули для гостей. Сердитые мужчины, вытащенные в это воскресное утро из постели ни свет ни заря, пробирались в душную комнату, убегая от жары, тесноты и собственных сокровенных воспоминаний об айе.

— Она была слишком хороша для своего места, — заметил пожилой мужчина, вспомнив ее приталенные блузки нолии чарующую золотую вышивку вдоль декольте.