Призрак Ивана Грозного
Шрифт:
Задребезжал звонок. На ватных ногах Колька вошел в класс, пробился сквозь водоворот одноклассников и устроился за последней партой. В дверях появился историк. Он нес журнал в ярко-оранжевой обложке.
От неожиданности Мишкин открыл рот.
– Что нового, 6 «А»? – весело спросил Николай Сигизмундович, лукавым взглядом окидывая притихших ребят. – Про Ивана Грозного кто пойдет рассказывать? – Все уткнулись носами в учебники. – Мишкин, ты чего на меня уставился? – Историк поймал Колин удивленный взгляд. –
Николай Сигизмундович ласково посмотрел на Мишкина. И чем больше он смотрел, тем больше глаза его округлялись и вылезали из орбит.
Коля зажмурился, замотал головой.
– Идти не хочешь? – откуда-то издалека донесся до него насмешливый голос учителя. – А придется. Никуда уже не денешься.
Ответом был дружный гогот класса.
– Иди сюда, я даже за тебя начну отвечать, – продолжал звать к доске историк. – Иван Васильевич, или Иван IV, прозванный Иваном Грозным, правил с 1533 по 1584 год. Правильно? Правильно. Тебе осталось рассказать, что он сделал.
Мишкин, с трудом перебирая ногами, добрался до доски, глянул на журнал, на котором лиловыми чернилами ясно было выведено 6 «А».
– Какой-то ты сегодня, Мишкин, странный, – встал за его спиной Николай Сигизмундович. Его ладонь легла на оранжевую обложку.
Ладонь как ладонь. Обыкновенная, человеческая, розовая, с нормальными ногтями.
– Иван Васильевич, – повторил Коля, – был российским царем. – Он задумался, пытаясь вспомнить хотя бы одну историческую картину. – А! При нем была введена опричнина. Он боролся с боярами. Многим отрубил голову.
«Как же этот фильм назывался? – вдруг задумался Мишкин. – Что-то такое… Иван Грозный убивает своего сына…»
– Вот… – тянул время Колька. – А еще Иван Васильевич сына своего убил… И земли вокруг Москвы объединил…
«Иван Васильевич…» – вспыхнуло у него в голове, и перед глазами сразу же встал образ директора. А у него ведь тоже голова отваливается. И зовут его прямо как Грозного…
Мысль о директоре совсем сбила Мишкина с толку. Он запутался во всех Иванах Васильевичах, вместе взятых, и замолчал, с тоской глядя на класс. Вовка Кувинов с первой парты, активно жестикулируя, пытался ему подсказывать.
– Воевал с татарами, – сипел Вовка, подглядывая в учебник. – Отбил у них Астрахань и Казань. Воевал с поляками…
Дальше за Вовкой, глядя на себя в карманное зеркальце, красила губы Наташка Жеребцова. Димка Овчаренко сидел около шкафа, в его вытянутой руке болтался маленький скелетик. Скелетик махал в Колькину сторону костлявой пятерней и клацал челюстями.
– Николай Сигизмундович, – не выдержал Мишкин. – Где вы журнал взяли?
– Как где? – удивился историк. – В учительской.
– Но его там не должно быть!
– Ты так думаешь? – приветливо
Нет, Коля так не думал. Он был в этом просто уверен. Но говорить ничего не стал.
– Ладно, считай, что тебя казнили вместе с боярами. – Николай Сигизмундович хлопнул Мишкина по плечу. – Ставлю тройку. Читай учебник дальше. Может быть, тебе это пригодится.
Коля дошел до своей парты. Сверху на тетрадке лежал маленький пластмассовый брелок в форме скелета, глаза у него горели красным светом. Мишкин показал кулак довольно ухмыляющемуся Овчаренко и смахнул скелет на пол.
На географии Колю снова вызвали к доске.
– Мишкин, – нараспев произнесла Маргарита Ларионовна. – Покажи нам на карте, где начинается река Волга и куда она впадает.
– В Каспийское море, – бодро ответил Коля.
– Хорошо, – кивнула географичка. – А теперь покажи это самое море на карте.
Колька с азартом подхватил длинную деревянную указку. Каспийское море было где-то внизу, но он на всякий случай изучил Ледовитый океан, берег Чукотки, прочитал надпись «о. Байкал» и только потом добрался до Каспия.
– Вот, – радостно воскликнул он, тыча указкой в небольшое синее пятно.
У него на глазах тонкий деревянный кончик расползся, превращаясь в широкую костную головку.
Вместо указки Мишкин держал в руках белую, отполированную многими руками, большую человеческую кость.
С глухим звуком кость выпала из его рук.
– Правильно, – кивнула Маргарита Ларионовна, перед Колькиными глазами мелькнули черные, как вороново крыло, затянутые в тяжелый пучок волосы. – Только зачем бросаться школьным инвентарем?
Она легко согнулась пополам, поднимая указку, снова ставшую деревянной.
– Держи крепче, – снова протянула она указку Мишкину. – Покажи теперь Черное море.
– Оно там, рядом, – пробормотал он, задом пятясь к своей парте.
Маргарита Ларионовна взглядом проследила за его отступлением, но ничего не сказала.
На своих тетрадках он снова увидел пластмассовый скелет. Опять погрозил кулаком Овчаренко и смахнул находку на пол.
На математике Кольку в третий раз вызвали к доске.
– Иди сюда, Мишкин, – поманила его к себе Муза Ивановна сухонькой белой ручкой. – Расскажи нам, чем арифметическая прогрессия отличается от геометрической. – Она удобней уселась, закуталась в пуховой платок и приготовилась слушать.
– Это нечестно, – буркнул Колька, медленно проходя вдоль парт. – Меня сегодня уже два раза спрашивали.
– И что поставили? – живо поинтересовалась математичка.
– Тройки, – вздохнул Коля.
– Вот и сейчас не подкачай, исправляй свою двойку, – улыбнулась щербатым ртом Муза Ивановна. – Давай скорее, а то пока ты дойдешь, я совсем замерзну.