Призрак музыки
Шрифт:
Она вышла на улицу с легким сердцем.
Глава 13
«Почему он ничего не сказал своим клиентам? Почему Храмов промолчал? Почему сказал, что все в порядке и дело движется?»
Вопрос застрял у Насти в голове так прочно, что ни о чем другом она думать уже не могла. Ей казалось, что если она найдет ответ, то поймет тайну убийства Елены Дударевой.
С этим вопросом она заснула, с ним же и проснулась, привезла его на работу, удобно расположила вместе с собой за столом и даже предложила ему выпить вместе кофе. Может, от чашечки хорошего кофе вопрос подобреет и даст ей ответ? Но от кофе он отказался, смотрел на Настю холодными немигающими глазками и молчал, словно хотел сказать: «Да, я такой. Я есть. Я непростой.
И Настя искала. Первым делом она постаралась перевоплотиться в Храмова, потому что одной из грубейших ошибок является поиск ответа с позиции «я бы на его месте». Человек, который так рассуждает, никогда не проникнет в чужую тайну и не поймет чужих поступков. Потому что поступки эти совершены тем, КОГО нужно понять, а не тем, КТО пытается понять. Разные характеры, разные судьбы, разные мозги, разные привычки – все это лежит в основе того, что люди в одних и тех же ситуациях совершают разные поступки и по-разному реагируют на одни и те же события и факты.
«Я работала в уголовном розыске… Сколько лет я там проработала? Надо узнать точно».
На листе бумаги появилась первая запись: узнать, сколько лет Храмов работал в розыске.
«Я проработала столько-то лет в…»
Тут же рядом появились другие слова: сколько лет и где конкретно он работал.
«Я была нормальным сыщиком, с работой справлялась…»
Третий вопрос: служебная характеристика Храмова и отзывы коллег. Почему он ушел на вольные адвокатские хлеба? За деньгами и свободой? Или потому, что с работой в розыске не справлялся?
«Итак, будем считать по минимуму. С работой я не справлялась, раскрывать преступления так и не научилась, коллеги смотрели на меня косо, но юристом я была все-таки хорошим, ведь быть грамотным юристом – совсем не то же самое, что быть хорошим сыщиком. Я поняла, что из розыска надо уходить, чтобы не позориться, и заниматься чем-то другим. Чем, например? Идти юристом в фирму? Не та специализация, в фирмах нужны цивилисты, знающие гражданское и финансовое право, а у меня – уголовное право и процесс. Переучиваться не хочется. Значит, можно заняться адвокатской практикой по уголовным делам, тем более мне как сыщику хорошо известны особенности, хитрости и трудности раскрытия и расследования преступлений. За два года работы адвокатом я кое в чем поднаторела, у меня появились клиенты и выигранные дела, а значит – и деньги, я могу считать, что в этом смысле у меня все в порядке. И вот ко мне обращается очередной клиент, излагает свое дело, я предлагаю ему стратегию защиты, он соглашается, я начинаю работать на эту стратегию и вдруг вижу, что моих усилий совершенно не требуется. Потому что то, чего мне хотелось добиться путем работы со свидетелями, уже и без того существует. Само по себе. И добиваться ничего не нужно. Что я почувствовала? Радость оттого, что все так легко и без усилий получилось и можно временно отдыхать? Возможно. И я вполне могу позволить себе в этой ситуации съездить в отпуск недельки на три-четыре, а явиться только в суд, который еще неизвестно когда будет. Слупить с клиента денежки за якобы проведенную мною многотрудную работу и лечь пузом на горячий песочек. Отлично! Но зачем же от дела-то при этом отказываться? И вдобавок предлагать клиенту вернуть аванс… Тупик. Этим путем мы не пойдем. Попробуем другую дорожку. По максимуму.
Я была успешным сыщиком, я очень хорошо работала, я отлично умела раскрывать преступления. По каким-то причинам я ушла из милиции и занялась адвокатской практикой, вероятнее всего, мне нужны были деньги, потому что ни по какой другой причине настоящий успешный опер свою работу не бросит. Хороший оперативник – это изящно придуманные и остроумно проведенные комбинации, это быстро и удачно раскрытые сложные преступления, это такое захлестывающее чувство радости от того, что ты сумел, догадался, опередил, перехитрил, быстрее добежал… Это наркотик успеха, отказаться от которого многим не под силу, да и не нужно отказываться. От этого наркотика не умирают. Человек, который стал хорошим оперативником, должен был им родиться, он должен иметь совершенно особый характер, особый темперамент, особый стиль мышления.
Ясно тебе, Каменская, где искать ответ?»
Настя залпом допила свой кофе и демонстративно громко стукнула чашкой прямо перед тем местом на столе, где, по ее задумке, должен был лежать принесенный из дома вопрос с холодными немигающими глазками.
– И без тебя обошлась, – презрительно произнесла она. – Ну и сиди тут, зловредина. Я посмотрю, какая у тебя рожа будет, когда я сама ответ найду.
Дверь тихонько приоткрылась, в кабинет проскользнул Коротков и быстро повернул ключ в замке.
– Ты с кем тут разговариваешь? – шепотом спросил он. – По телефону, что ли?
– Нет, сама с собой, – ответила Настя нормальным голосом.
– Тише ты! Там генералы по коридору шастают, не ровен час еще в кабинет ткнутся.
– Ну и пусть, – Настя пожала плечами, но голос на всякий случай понизила. – Мы же здесь не водку пьем и не в карты играем.
– Много ты понимаешь в генералах-то. Если они захотят, так к чему угодно прицепятся, и что куришь в кабинете, и что кофе пьешь, и что кипятильником пользуешься, хотя пожарные запрещают. Лучше не нарываться. Кофейку налей, а?
– Коротков, – Настя тихонько засмеялась, – ты теперь такой крутой босс, тебе положено иметь секретаршу, которая будет кофе заваривать и подносить в красивой чашечке, а ты по-плебейски побираешься у подчиненных.
– Жадничаешь, да?
– Скорее вредничаю. Колобок не звонил?
– Ну конечно, он не позвонит, дожидайся! Кажинный день меня за нервные окончания дергает. Боится, что я без него отдел распущу.
– Когда он приедет?
– Через два дня. А ты что, уже соскучилась? Или тебе под моим чутким руководством плохо работается?
Настя не ответила. Она достала банку с кофе и коробку с сахаром, поставила перед Коротковым чистую чашку и кружку с только что закипевшей водой.
– Наливай-насыпай, у нас самообслуживание. И как ты есть мой начальник, то ставлю тебя в известность, что я собираюсь ехать туда, где раньше работал адвокат Храмов.
– Зачем? Что ты хочешь там найти?
– Я хочу узнать, не пытался ли он в последние несколько дней перед гибелью внепланово пообщаться со своими бывшими коллегами и кое-что у них выяснить.
– А почему именно внепланово?
– Потому что если он с ними в принципе отношения поддерживает, то участвует в днях рождениях и праздновании всяких событий типа Дня милиции или присвоения очередного звания. Это я называю плановыми контактами. А внепланово – это означает, что он вдруг позвонил и задал какой-то вопрос. Или два вопроса.
– Ага, или три, – поддакнул Юра, делая слишком большой глоток и обжигаясь. – Черт, горячо. Так вот, как я есть твой начальник, то имею право знать, какие идеи пришли в твою больную голову.