Призрак на вахте
Шрифт:
Запомним поступок капитана 2-го ранга Дубровина, мы к нему еще вернемся.
В 1892 году в российском флоте была введена новая классификация кораблей, связанная с вступлением в строй нового поколения эскадренных броненосцев и крейсеров. Согласно ей броненосная лодка стала именоваться броненосцем береговой обороны.
В кампанию 1893 года «Русалка» входила в состав учебно-артиллерийского отряда под командованием контр-адмирала Бурачека.
Командовал «Русалкой» в это время капитан 2-го ранга Виктор Христианович Иениш 2-й. В нашем дальнейшем повествовании фигура капитана 2-го ранга весьма значима, а потому познакомимся с ним поближе.
Командиру броненосца шел в ту пору сорок второй год. Происходил Иениш из семьи армейского лекаря, погибшего при обороне Севастополя. Как сын павшего героя, был он в 1867 году принят в Морское училище. После его окончания прослушал курс лекций в Морской академии,
Помимо капитана 2-го ранга В. Иениша в офицерский состав «Русалки» входили: старший офицер капитан 2-го ранга Н. Протопопов, вахтенные начальники лейтенанты В. Стравинский, Г. Бурхановский и И. Ивков, вахтенные офицеры мичманы Г. Майер и В. Долгов, артиллерийский офицер штабс-капитан В. Алькимович, штурман поручик М. Буров, старший инженер-механик штабс-капитан П. Кириллов, помощник старшего инженер-механика J1. Ян и надворный советник врач В. Сверчков. Хорош был и рядовой состав, состоявший в основном из старослужащих матросов, способных обучать молодых учеников-артиллеристов азам артиллерийского мастерства.
На время морской кампании учебно-артиллерийский отряд, как и во все предыдущие годы, базировался в Ревеле (ныне Таллин), совершая недолгие выходы в море на артиллерийские стрельбы. Помимо «Русалки» в состав отряда входили броненосные батареи «Первенец» и «Кремль» и канонерская лодка «Туча». Все корабли учебно-артиллерийского отряда были далеко не новы, имели слабые машины, вечно выходящие из строя котлы и очень малый ход. Никакой боевой ценности они уже не представляли, а потому и использовались исключительно в учебных целях.
К началу сентября учебная программа артиллерийских стрельб была успешно выполнена, и отряд начал подготовку к возвращению на зимовку в Кронштадт. Медлить было нельзя, так как начинался период осенне-зимних штормов. Опасаясь за свои не отличающиеся мореходными качествами мониторы, Бурачек отдал приказание броненосцу «Русалке» и канонерке «Туча» как можно скорее следовать кратчайшим путем через Финский залив в Гельсингфорс (ныне Хельсинки), а оттуда через шхеры в Биорке (ныне Приморск), где и дожидаться подхода из Ревеля остальных броненосных батарей. Из Биорке весь отряд должен был идти в Кронштадт. По причине серьезной болезни командира «Русалки» капитана 2-го ранга Иениша задачу на переход Бурачек поставил лишь командиру «Тучи» капитану 2-го ранга Лушкову, обязав, правда, его довести все указания до сведения командира «Русалки». Лушков приказ начальника исполнил. Тогда же Бурачек, выполняя просьбу командира «Русалки», перевел к нему с «Тучи» вахтенным начальником лейтенанта П. Ершова, а с «Русалки» на «Тучу» – лейтенанта И. Ивкова. Дело в том, что Иениш с Ершовым дружили семьями, и первый давно просил о переводе товарища к себе на броненосец. Так провидение в одно мгновение переменило судьбы двух ничего не подозревавших людей: одному оно буквально в последний момент подарило жизнь, а другому – назначило смерть.
Здесь необходимо несколько подробнее остановиться на состоянии здоровья командира «Русалки». Капитан 2-го ранга Иениш был очень серьезно болен. Он страдал хроническими сильными головными болями, в такие моменты практически терял контроль над собой, и ни о каком командовании кораблем не могло быть и речи. Секрета из своей болезни командир «Русалки» не делал. О ней знали все, включая флагманского врача отряда Смирнова и командира отряда контр-адмирала Бурачека. Однако никто из них даже не попытался поставить вопрос о непригодности капитана 2-го ранга Иениша
После посещения Пушковым Бурачека между командирами «Русалки» и «Тучи» завязалась переписка.
5 сентября 1893 года командир «Русалки» капитан 2-го ранга Иениш написал Лушкову:
«…В настоящее время мое здоровье все еще настолько плохое, что приходится очень заботиться, чтобы сколько-нибудь набраться с силами для перехода на «Русалке» и во всяком случае желательно, чтобы переход этот состоялся как можно кратковременнее. Поэтому, если возможно получить согласие адмирала, я предпочел бы не заходить в Гельсингфорс. Желательно также, по условиям моего слабого еще здоровья, не делать ночной выход в море, а назначить его в 9 часов утра, если не будет неблагоприятной погоды…»
Лушков отвечает полным согласием на все просьбы больного товарища и предлагает выходить в море в ближайший вторник, кроме этого предлагает все же пересечь Финский залив кратчайшим путем и переночевать в Гельсингфорсе, а затем уже идти на восток вдоль финских шхер.
6 сентября капитан 2-го ранга Иениш пересылает с посыльным командиру «Тучи» второе письмо, в котором пишет:
«…Совершенно согласен с Вами выходить во вторник, а если погода не позволит, то в среду. Согласен также рассчитать путь для первой ночевки в Гельсингфорсе, второй в Роченсальм и третьей в Биорке, если это возможно. Чтобы засветло поспеть в Гельсингфорс, думаю сняться в 9.30, а Вам, как имеющему меньший ход, может быть полезно сняться в 9 или 9.15. Во всяком случае, выходить из гавани лучше вперед Вам. В Гельсингфорсе меня смущает только вопрос о представительстве к командиру порта. Делать визит тяжело при моем теперешнем здоровье, а как устроиться, прошу Вас подумать и при случае переговорить с Николаем Николаевичем (Н.Н. Протопопов – старший офицер «Русалки». – В.Ш.), придется ли ему ехать за меня, или поедете только Вы и доложите, что я нездоров. Что касается ответственности по ведению «Русалки», то пока я еще не нахожу необходимым передать ее старшему офицеру, так как мне все равно придется находиться на «Русалке». Не откажите в любезности доложить обо всем этом адмиралу».
После этого капитан 2-го ранга Лушков отправился к контр-адмиралу Бурачеку и изложил ему общее мнение командиров, а также сообщил о крайне болезненном состоянии своего коллеги. Бурачек выслушал Лушкова и переслал больному Иенишу на дом следующее письменное предписание:
«Если погода будет благоприятная, завтра утром, по возможности раньше, совместно с лодкой «Туча» сняться с якоря и идти соединенно шхерами в Биорке, где и ожидать прихода всего отряда. Но если состояние Вашего здоровья Вам не позволит идти завтра, то предлагаю передать это предписание старшему офицеру капитану 2-го ранга Протопопову, которому предписываю вступить на время Вашей болезни в командование броненосцем и идти по назначению».
Вполне возможно, что письмо непосредственного начальника и приказ о назначении его старшим перехода окончательно подтолкнули Иениша к тому, чтобы, несмотря на свое крайне тяжелое состояние, остаться на командирском мостике.
Для понимания такого решения следует знать специфику морской службы на Балтике в то время и ситуацию, сложившуюся на «Русалке». Кораблей в то время в боевом строю было еще относительно немного, а офицеров, наоборот, имелся значительный переизбыток. В связи с этим многие из них служили на более низких должностях, чем были достойны по опыту и выслуге, как, например, старший офицер «Русалки» Протопопов, однокашник Иениша по Морскому корпусу. Возвращение учебно-артиллерийского отряда в Кронштадт было к тому же особо торжественным моментом всей морской кампании. К нему было приковано всеобщее внимание. Пришедшие корабли встречал главный командир Кронштадта, и если бы в этот момент Иениш отсутствовал на командирском мостике, то это могло обернуться почти автоматическим назначением на его место в следующую кампанию хорошо подготовленного старшего офицера. Поэтому командир «Русалки» должен был, несмотря на тяжелую болезнь, оставаться командиром. Тем более что на броненосце имелся вполне квалифицированный врач, да и весь переход должен был занять не более трех суток.