Призрак Проститутки
Шрифт:
— Гарри, — сказал Розен, желая мне помочь, — не все лицо исчезло.
Это не сразу до меня дошло. Потом дошло.
— Что же нам оставили?
— Правую нижнюю скулу. Все зубы с этой стороны отсутствуют. За исключением двух последних коренных. Это совпадает. Проститутка на правой нижней челюсти носил мост, который держался на этих самых двух коренных.
— Откуда тебе известно про мост?
— Ну, друг мой, хотя у нас нет его общей медицинской карты, зато нашли карту дантиста. На рентгеновских снимках, которые там есть, на одном из двух коренных видна маленькая золотая полоска. То же самое и на трупе. Так что эта пломба мертвеца поразительно совпадает с рентгеновскими снимками Монтегю.
— Значит, поразительно совпадает? Тогда почему же не считать,
— Потому что чутье подсказывает мне, что не все в порядке. — Он извиняющимся жестом развел руками, словно весь день препирался по этому поводу со специалистами в лаборатории. Я понял, что, возможно, таких подозрений больше ни у кого нет. — Ничего не могу с собой поделать, — сказал он, — мне не нравится продукт.
Он набил трубку и раскурил ее. Я не стал говорить, пока он заправлялся. Мне, наверно, всю мою рабочую жизнь докучали курильщики трубок. Сейчас в Фирме их не так много, не то что в дни Аллена Даллеса, когда старая данхилловская трубка директора была для многих из нас образцом для подражания, — сколько часов провел я, вдыхая дым от трубок коллег!
— Можешь ты сказать мне, — спросил наконец Розен, — почему у меня такое чувство?
— Это единственный вывод, вытекающий из данностей, — сказал я.
Он это знал. Я это знал. Проститутка научил нас этому. Нельзя доверять частичному доказательству, из которого напрашивается единственный вывод. Категорически нельзя.
— У меня такое впечатление, — сказал Розен, — что тут была проведена косметическая обработка для обмана.
— Можем мы вернуть мяч на игровое поле? — спросил я, и у меня мелькнула мысль — что-то часто у меня стали мелькать мысли в голове, — как это удивительно, сколь многие из нас говорят так, как лет двадцать или тридцать тому назад изъяснялись люди, работавшие в рекламе. Я думаю, мы в чем-то одинаковы: мы тоже порой не знаем, правильно ли то или иное утверждение или же это сплошная ложь. Вздерни его на мачту и посмотри, будет ли трепыхаться. Многие наши действия зависят от слов.
Я отвлекаюсь, но мне не хотелось вдумываться в чудовищное предположение Розена. Однако альтернативы не было. Я отхлебнул виски. И сказал:
— Нед, ты что же, предполагаешь, что зубной техник работал во рту какого-то человека с таким расчетом, чтобы подогнать два коренных зуба в точности под зубы Проститутки? И проделал это заранее, до смерти того человека?
— Не исключено. — Розен был возбужден. Хотя Проститутка и ушел от нас за горизонт, но игра оставалась. — Это все, — сказал он, — что мы на сегодняшний день имеем. Снимки зубов Хью Монтегю были сделаны года два назад. В его возрасте зубы стираются и слегка перемещаются. Так что вовсе не обязательно было искать человека такого же возраста и строения, как Проститутка, и с такими же коренными зубами. Нужно просто, чтобы коренные зубы более или менее соответствовали. А уж воссоздать точную копию золотой пломбы явно не великая проблема.
— И дантист, что же, работал на братьев Кинг?
— Да, — сказал он, — так могло бы быть. Мы могли бы найти человека, подходящего по физическим данным, но остальное мы едва ли сумели бы проделать. Я настаиваю, что перед нами высококвалифицированная работа специалистов КГБ.
— Ты что же, — спросил я, — в самом деле утверждаешь, что они нашли семидесятилетнего бывшего военнопленного, проделали над его зубами большую работу, в том числе, по всей вероятности, вырвали все зубы с определенной стороны нижней челюсти, кроме коренных, затем старательно сломали в нужном месте старику позвоночник, потом подлечили его, тайно провезли к нам в страну, посадили на катер Проститутки, постарались снести ему выстрелом голову с таким расчетом, чтобы остались лишь эти два факсимильных коренных зуба, и бросили тело в Чесапикский залив, чтобы останки раздуло водой, а сами засели на берегу, дожидаясь, когда настанет время извлечь его оттуда? Нет, — сказал я, отвечая на собственный вопрос, — я скорее поверю, что Проститутка умер и у вас находятся сейчас его останки.
— М-да, —
— Да что ты, — сказал я. — Это же операция, достойная Феликса Дзержинского.
Розен встал и помешал кочергой уголья.
— Они никогда бы не пошли на такое, — сказал он, — если бы ставки не были уж очень велики. Давай вернемся к сценарию на худший случай. Что, если Проститутка находится в руках братьев Кинг?
— В руках братьев Кинг и живой.
— Живой и счастливый, — сказал Розен. — Счастливый и направляющийся в Москву.
Вот уж тут я никак не хотел оказывать Розену какую-либо помощь. Где при таком раскладе окажусь я? Однако мой ум с заложенным в нем умением раскручивать гипотезу, пока она не лопнет или не примет новой формы — а мы проделывали с гипотезами примерно то же, что Сэнди Колдер, сгибавший проволоку, — довел линию размышлений Розена до очередного поворота, и, как я подозреваю, совершил это с единственной целью — улучшить его сценарий. Стремление к совершенству принадлежит к числу не поддающихся контролю страстей.
— Да, — сказал я, — что, если Проститутка, живой и счастливый, направляется в Москву и не хочет, чтобы мы сделали определенный вывод относительно того, жив он или мертв?
Я на шаг опередил Розена. Мы могли даже не обсуждать этого. Переход Проститутки в другой лагерь был бы для ЦРУ величайшим провалом, какой только можно вообразить. Даже Билл Кейзи признал бы это более крупным провалом, чем Никарагуа. Потребовалось бы немало квалифицированных людей, чтобы за год, а то и больше оценить нанесенный ущерб, и только тогда мы смогли бы осознать, в какую лужу — назовем это разжижением — посадила нас измена Проститутки. Если же мы даже не знаем, в самом ли деле он мертв или, наоборот, обучает братьев Кинг, рассказывая про нас, — что было бы величайшим курсом века! — тогда мы обречены жить в доме, где ключом можно открыть любой замок, пока он не сломается. Вот тут уже чувствуется почерк Проститутки. Это вполне в его стиле — оставить нам разлагающийся труп. Как часто он поучал нас с Розеном. «Американцам необходимо знать ответ, — сказал он мне однажды. — Невозможность получить на свой вопрос ответ доводит нас до бешенства, русские же стремятся овладеть ситуацией еще до того, как получат ответ. Оба пути рождают волнение, с которым невозможно совладать. Ищи ответ! Ни ЦРУ, ни КГБ не терпят двусмысленности. Следовательно, в наших интересах во многих операциях оставлять за собой небольшой след — ниточку. На выяснение этого следа уйдет тысяча часов изысканий. Это вовсе не рутина, Гарри, но это деморализует противника».
Омега-10
Мы с Розеном сидели освещенные огнем. Подобно тому, как тишина складывается из крошечных звуков — скажем, из пересказа неувиденных событий, — так огонь в камине подобен пожару в лесу. Я внимательно смотрел на изменения в конфигурации горящих поленьев. Вселенные притягивались друг к другу, вселенные взрывались; пепел густел, превращаясь из пленки в покров. Я слышал, как каждое волокно плевком посылало проклятия в огонь.
Розен угрюмо горбился в моем любимом кресле. Я вспомнил о шутке, которая обошла ЦРУ в 1960 году, как раз перед предполагавшейся встречей в верхах Эйзенхауэра и Хрущева, — той, что так и не состоялась из-за того, что над Россией был сбит самолет «У-2» с летчиком Гэри Пауэрсом.
— Люблю я вас, — сказал Хрущев Эйзенхауэру.
— За что же вы меня любите? — спросил Эйзенхауэр.
— Потому что вы мне пара. Другого, который был бы равен мне, в мире нет.
Розен был мне парой. А Проститутка был олицетворением Всевышнего, и мы оба знали это.
— Как он мог совершить такое? — воскликнул Розен.
— Понимаю, понимаю, — пробормотал я, что означало: «Ничего я не понимаю».
— Он же буквально обратил меня в христианство, — сказал Розен. — Я приобщился к этой вере благодаря Хью Монтегю. А ты знаешь, что значит для еврея перейти в другую веру? Ты же чувствуешь себя иудой перед своим народом.