Призрак с хорошей родословной

Калинина Дарья Александровна

— Так вроде бы ты же с ней развелся, — попенял Виктору капитан. — В деревне бабки так судачили.

— Я?! — возмутился Виктор. — Да ты что? Чтобы я Любку прогнал? Ни за что!

— Погоди, погоди, — удивился капитан. — К тебе же твоя прежняя вернулась.

— Вернулась, — пьяно кивнул Виктор. — И чё?

— Так ты же на ней женился!

— Я почему женился! Потому что Любка психанула и к мамаше своей убежала. Дура! А та ко мне заявилась и ну скандалить, что я ее доченьку обидел. Имущества лишил. А жить, мол, ее дочь со мной после всего случившегося не будет.

Нужно разводиться и имущество делить. Грозилась ужасно. Любима даже из дома ушла. Ну, я и сказал, что ладно, отдам вашей дочери, Раиса Захарьевна, дом в деревне. А себе квартиру оставлю. Что мне еще было делать? Ты же знаешь Раису Захарьевну. Так бы просто она от меня не отстала. Это же огонь, а не баба.

— Полымя! — подтвердил капитан. — Давай выпьем, чтобы век ее больше не видеть.

— Слушай, а не мог бы ты ее за решетку засадить? — по-товарищески доверительно обратился к капитану Виктор.

— За что? — удивился тот.

— А может быть, это она Любку и прикончила, чтобы дом захапать! — ответил Виктор, и у нас с подругами глаза полезли на лоб.

Судя по продолжительному молчанию, капитан тоже с трудом переваривал эту версию.

— Да ты что?! — наконец выжал он из себя реакцию. — Она же ее… как это… Она же ее мать! И чтобы мать родную дочь из-за какого-то дома убила? Не может быть!

— Э-эх! — горько вздохнул в ответ Виктор. — Не знаешь ты всего!

— Ч-чего я не знаю?

— А как Раиса Захарьевна дочку за меня отдавала, вот чего ты не знаешь!

— Н-не знаю, — не стал спорить капитан, да и не смог бы — язык у него к этому времени уже изрядно заплетался. — Р-расскажи!

— У Любки братец есть, вот в нем Раиса Захарьевна души не чает.

— Ну да, — согласился капитан. — Знаю. Не чает. Только погоди! Он же у нее уголовник! Я же узнавал — три ходки у него уже, а самому едва за тридцатник перевалило. Как же, наслышан я о нем. Дом-то их возле нашего стоял, пока этот придурок со своими дружками его не спалили. Только это вроде бы уже после того было, как ты на Любке женился?

— Верно, — сказал Виктор. — Так я тебе и хочу рассказать, как Раиса Захарьевна ко мне пришла дочь свою предлагать. Вроде бы просто по-соседски ко мне зашла. Я думал, чего спросить хочет. Она ведь в этих местах не так давно появилась. Родителей моих уже в живых тогда не было.

— Ну да, — отозвался капитан. — Я помню.

— А приехала сюда Раиса Захарьевна уже вдовой, но с двумя детишками. Любка и Митька. Купили дом, вроде бы на лето.

— Они, и верно, зиму в городе жили, — кивнул капитан.

— Так вот сынка своего Раиса Захарьевна избаловала ужасно, — продолжал рассказывать Виктор. — А дочка у нее всегда на последнем месте была. Не любила Раиса Захарьевна Любку, вот что. Это ведь она мне ее предложила. За пять кусков.

— Что? — спросил капитан, даже протрезвев от удивления. — Как это? За пять тыщ-щ-щ, что ли?

— Тебе как другу скажу! — ответил Виктор. — Ты ведь мне друг?

— Кто друг? Я друг? — усомнился вдруг капитан, но тут же сомнения его оставили и он энергично подтвердил: — Конечно, друг! Мы же с тобой в одну школу ходили!

— Так

я тебе по дружбе и скажу: продала мне Раиса Захарьевна свою дочку. Я ведь на Любке из жалости, можно сказать, женился. Мне Раиса Захарьевна так и сказала: если я Любку замуж за себя не возьму, она ее Махмуду нерусскому — это какой-то торгаш с рынка — продаст. Мол, он хоть сейчас купить девку согласен. Только она, как мать, для дочери своей все же счастья хочет.

— Молодец! — одобрил неизвестную нам, но лихо расторговавшую свою дочь Раису Захарьевну вконец окосевший от самогона капитан.

— И поэтому, мол, сначала мне Любку решилась предложить, — закончил Виктор. — За пять тысяч долларов!

— И ты купил? — тупо спросил капитан.

— Не отдавать же Махмуду этому девку было! Потому что я точно понял, что эта стерва — мать Любкина — Раиса Захарьевна вполне бы свое слово насчет продажи дочери сдержала. У ней сынок под следствие по тому времени угодил. Адвокат вроде бы ей обещал так дело повернуть, чтобы его выпустили. Но деньги нужно заплатить. Вот Раиса Захарьевна и решила единственную ценность, что у них в доме была, продать.

— Какую ценность? — снова не понял капитан.

— Да дочку свою! Любку!

— Вот дрянь баба! — в сердцах воскликнул капитан, до которого наконец дошло. — Собственным ребенком торговать вздумала. И что дальше?

Нас с подругами это тоже чрезвычайно интересовало. Но, увы, в этот момент внимание Виктора что-то снова отвлекло.

— Нет, ты глянь, вот паскуда! — неожиданно выругался он. — Верно говорят — помяни черта, и он тут как тут! Приперлась!

— Кто?

— Кто! Ты глаза-то разуй! Теща моя бывшая притащилась! Раиса Захарьевна, чтобы ей прострел во все кишки! Сейчас услышишь, шум какой подымет, как узнает, что Любка померла!

И Виктор начал тяжело подниматься из-за стола. Мы с подругами первыми выскочили на улицу и поэтому первыми увидели невысокую темноволосую женщину с решительным лицом и маленькими пронзительными глазками, шагавшую к дому с таким видом, словно за ней выступала по меньшей мере многотысячная армия с боевыми орудиями. На самом деле вся армия представляла собой одного-единственного высокого парня со слащавым и очень уж испитым лицом и длинными, давно не мытыми волосами. Одет он был хоть и в дорогие вещи, но как-то неопрятно. Замшевая куртка залоснилась на сгибах. Отворот рубашки был явно не свежим. Кроссовки были какими-то серыми, а дорогие джинсы оказались украшены несколькими декоративными подтеками, оставшимися от красного вина или соуса.

— С сынком прибыли, Раиса Захарьевна! — услышали мы за своей спиной голос Виктора. — Что? Выпустили уже мальчика?

— А тебе-то что? — сурово ответствовала женщина. — Не к тебе, чай, приехали. К дочери! Ты-то что тут делаешь?

— Дом-то мой, — отозвался Виктор.

— Дом ты моей дочери после развода отписал! — решительно сказала Раиса Захарьевна. — Раз и навсегда! Сделка обратного хода не имеет! Дом — наш! Вон и покупатели приехали, — углядев нас троих, заявила Раиса Захарьевна. — Уезжай, Витя, по-хорошему. Не позорься перед людьми!