Призрак с хорошей родословной

Калинина Дарья Александровна

— Как же все, если Любку убили! — талдычила свое Света.

— Вот именно, что убили. А убил ее человек, а не Розина порча. Ты это хоть понимаешь? — потеряв всякое терпение, заорала на нее Мариша. — Ты лучше подумай, кто мог ее убить?

— Не знаю, — произнесла Света. — Хотя, вообще-то, Любка после развода с Виктором хмурая ходила, а потом вдруг в Крым уехала. А когда обратно вернулась, я ее прямо не узнала. Сначала мне заявила, мол, такое про Любиму и Виктора узнала — закачаешься.

— Что? Что узнала?

— Этого она мне тогда не рассказала, — ответила Света. —

Сказала, что всему свое время.

— Не понимаю, — пожала плечами Мариша. — Ты говоришь, что Любка у тебя мужа соблазнила, а зачем ты с ней продолжала дружить?

— Врага нужно держать перед глазами, — буркнула Света и вдруг снова заревела. — И Роза сказала, что для удачной порчи хорошо будет, если я Любке регулярно буду порошок в еду подмешивать.

— Какой порошок? — насторожилась Мариша.

— Заговоренный, — хлюпнула Света. — Вот я и встречалась с ней, чтобы порчу-у-у…!

И она снова завыла.

— Господи, горе прямо с тобой! — воскликнула Мариша. — Ни при чем тут твоя порча. Убили Любку!

— Так, может быть, если бы не моя порча, ее бы и не убили. Может быть, она бы жива осталась, — продолжала каяться Светка и даже попыталась выдрать у себя прядь волос.

Волосы у нее были хорошие, густые, поэтому особого урона она себе не нанесла.

— Я ведь сначала даже обрадовалась, когда вы мне сообщили, что Любку убили, — сказала она, обращаясь ко всем нам. — Ну, думаю, я-то тут ни при чем. Если бы она с крыши свалилась или под машину угодила или утонула, тогда ясно, что это моя порча действует, мне и отвечать на том свете. А если ее убили, тогда порча моя тут ни при чем получается. А потом вы уехали, и я вдруг поняла, что нет, очень даже при чем. И если бы не моя порча, жива бы Любка сейчас была. Так что кругом я виновата.

— С этой истеричкой все ясно, — вздохнула Мариша, обращаясь ко мне. — Диагноз понятен, и лечению данное заболевание не подлежит. Пошли отсюда. Ничего мы больше не узнаем. Она Любку не убивала. Максимум, на что пошла, — это порчу навести. Вот глупость какая, а мы только зря время потеряли!

Выходя из дома, мы внезапно услышали наверху дикий вопль. И не успели мы задрать головы, как мимо нас, ломая ветки на старом тополе, просвистел какой-то тяжелый предмет и со всего маху шмякнулся о землю.

— О-ба-на! — изумленно воскликнула Мариша, когда мы обнаружили, что этим упавшим предметом оказался Андрей — муж Светы.

Несчастный крепко сжимал в руках лампу, за которой, видимо, и полез на дерево — и грохнулся, не удержавшись на сухой ветке.

— Убился! — ахнула я, когда мы подбежали к Андрею.

Но тот открыл глаза и издал жалобный стон.

— Жив! — обрадовались мы.

— Ой! Нога! — стонал Андрей. — Как больно! Помогите!

И, не выпуская лампы из рук, он сделал попытку схватиться за ногу.

— Врача! Скорей! — засуетилась Мариша вокруг него. — Человек с дерева упал! Переломал себе все на свете, наверное!

К тому времени, когда прибыла «Скорая помощь», вокруг Андрея скопилась приличная толпа соседей и просто прохожих. Глядя на то, с какой высоты он громыхнулся, все восхищенно цокали языками и уверяли друг

друга, что упасть с такой высоты и остаться в живых просто невероятное везение. Приехавшие врачи подтвердили мнение соседей.

— Да вы, голубчик, просто в рубашке родились, — заверил Андрея седовласый доктор. — Кроме перелома ноги, я у вас вижу только несколько мелких ссадин и пару синяков. Конечно, возможно, есть сотрясение мозга. Это мы выясним в больнице. Но все равно вам очень повезло. Ведь запросто могли и убиться.

— Что же вы на дерево-то полезли? — спросила у Андрея одна из соседок.

— Да еще на тополь, — поддержал ее доктор. — Знаете, какой он хрупкий. Что вы, мальчишка по деревьям лазить?

— Так я за лампой, — едва слышно произнес Андрей, демонстрируя собравшимся несчастную и изрядно помятую при падении лампу. — Жена ее выкинула, а я полез.

— Что же вы, голубушка, — укоризненно обратился уже к Светке доктор, — мужа совсем не жалеете. Таким манером и вовсе без мужа остаться можно. Что вам эта лампа так далась? Не бог весть какая ценность.

К этому времени Андрея погрузили на носилки, с лампой он так и не решился расстаться. Так и поехал с ней в больницу. Светка тоже уехала с ним. А мы с Маришей задумчиво посмотрели им вслед.

— Ты не помнишь, что там Светке ее гадалка обещала? — спросила я у Мариши. — Вроде бы что Андрей ногу себе сломает, если за старое примется?

— Да, — кивнула Мариша.

— Слушай, а ведь и правда сломал! — воскликнула я. — Может быть, и Любку… Ну, тот призрак, он ведь в некотором роде тоже подвластен неземным силам. Что, если его разыскать и расспросить хорошенько? Глядишь, и признается в преступном сговоре с гадалкой.

— Хоть ты ерунды не мели! — разозлилась Мариша. — Любку убил человек, это обсуждению не подлежит. Ни призраку, ни заклинаниям такое не под силу сделать! Точно тебе говорю! И нам нужно не за призраками гоняться, а настоящего убийцу искать! Среди людей.

— И ты знаешь, где? — спросила я. — Между прочим, твоя превосходная идея со Светкой оказалась пустышкой. Что нам теперь делать?

— Есть у меня и еще кое-какие мыслишки, — уклончиво отозвалась Мариша.

И в этот день, вернее в этот вечер, из нее уже не удалось больше вытянуть ни слова. Но, честно говоря, я не очень-то и настаивала. Я так устала, что, добравшись до постели, рухнула в нее, даже не успев завести будильник. И, естественно, наутро я проспала. Причем узнала я о том, что проспала, от Мариши. Она позвонила в мою дверь, и когда я ей открыла лохматая со сна, она дико возопила, так что у меня волосы, можно сказать, прямо дыбом встали.

— Как? Ты еще не готова! Ты о чем думаешь? Банки уже полчаса как открыты!

— Я не хочу на завтрак никаких консервов, — вяло отозвалась я. — Лучше кофе. Приготовишь?

— При чем тут консервы? — возмутилась Мариша. — Я тебе их и не предлагаю. И, между прочим, это я у тебя в гостях, тебе и следует поить меня кофе. А не наоборот. Шевелись, топай на кухню, банки уже открыты.

— Вот опять! — страдальчески поморщилась я. — Опять ты про свои банки. Что ты хочешь мне скормить на кухне?