Призрак с хорошей родословной

Калинина Дарья Александровна

— Да не буду я тебя кормить, — ответила Мариша и хихикнула: — А ты, кстати, какие банки имеешь в виду?

— Ну как, — зевнув, пробормотала я. — Стеклянные такие. Раньше в них болгары огурцы закрывали. С завинчивающимися крышками. Лично я предпочитаю использовать их. Конечно, они стоят дороже, чем отечественные, но зато не нужно возиться с этой ужасной машинкой для закатки. Никогда мне не попадаются в руки приличные. И все консервы уже через несколько месяцев, а то и через несколько недель сначала мутнеют, а потом и взрываются.

— Хи-хи-хи, — отозвалась

на мою лекцию Мариша. — Я тебя обожаю! Только я имела в виду другие банки. Где люди деньги хранят.

— Ну да, — невозмутимо кивнула я. — Некоторые там и деньги хранят. Только это не самое надежное место.

— Совершенно с тобой согласна, — с трудом сдерживая хохот, кивнула Мариша.

— А чего ты ржешь? — спросила у нее я. — Что веселого, что люди вынуждены держать деньги в банках, не доверяя… Ах ты, черт!

До меня наконец дошло, что последние десять минут Мариша откровенно надо мной прикалывается.

— Хороша подруга, — укоризненно пробурчала я, с трудом добираясь до кухни. — Пользуешься, что я со сна ничего не соображаю. И давай надо мной издеваться. За это будешь сама варить нам кофе!

И я плюхнулась на стул, прислонилась спиной к прохладному холодильнику и приготовилась немножечко подремать, пока Мариша не сварганит утренний кофе, без которого по утрам я просто не человек. Наконец чашка с ароматным кофе возникла у меня перед носом. Я капнула в него немного сливок, с сожалением отодвинула подальше сахарницу и с удовлетворением отпила первый глоток. Вскоре мое упавшее после ночи давление слегка нормализовалось и я получила возможность хотя бы двигаться, не напоминая больше лунатика, не имеющего сил даже открыть глаза.

Возле «Горьковской» мы очутились только спустя два часа после моего пробуждения. Ведь мало проснуться, надо же было мне еще привести себя в порядок. И заехать за Катькой, у которой давление было еще ниже моего, так что дрыхла по утрам она вообще, как сурок. Но мы не успели сварить кофе страдающей гипотонией подруге, как ее мама резво опрокинула на Катьку литровую кружку с ледяной водой. Справедливости ради надо сказать, что другой в доме и не было, горячую у них уже отключили на летний сезон. И подействовал ледяной душ на Катьку самым благотворным образом. Вся гипотония резко улетучилась. Катька вылетела из мокрой постели, словно ракета, и поскакала за своей мамой, громогласно объясняя, что так поступать с ее хрупким организмом никак нельзя.

И вот в конце концов мы стояли напротив станции метро «Горьковская», всего лишь перейдя от нее дорогу, и вертели головами по сторонам.

— Спорю, что вон это — банк! — сказала Катька, указывая на отдельно стоящее здание, где в ряду цветочных магазинов, товаров для офиса и магазина-склада строительной компании стояло более внушительное строение.

— А там есть еще, — возразила ей Мариша, кивком головы указывая на бело-синяю вывеску следующего банка.

— Но он от метро дальше, — сказала Катька.

— Можно я скажу, — попыталась вставить я словечко, но мне просто не дали.

Катька с Маришей самозабвенно заспорили о достоинстве

приглянувшихся им банков и даже предлагали измерить в шагах расстояние до них. Чуть не передрались и трижды велели мне заткнуться, когда я пыталась их вразумить. И в конце концов каждая пошла в свой банк, чтобы спросить, не работает ли у них господин Константин Осин. Я спокойно ждала их возвращения, потому что уже присмотрела себе подходящий банк и была твердо уверена, что это тот самый. Вскоре подруги вернулись несолоно хлебавши. Еще издалека они увидели вывеску, которую я заметила еще раньше и под которой спокойно дожидалась их сейчас.

— Вот он! — закричали они мне, радостно указывая пальцами на вывеску и производя впечатление совершенно некультурных личностей, впервые посетивших крупный мегаполис. — Вот этот банк. Смотри!

— Я вижу, — спокойно и со сдержанным достоинством ответила я им. — Заметила его не сразу. Но я человек культурный и свои амбиции не выпячиваю. Если бы вы спросили моего мнения, я бы ответила. И не надо было учинять скандал.

И, смерив присмиревших подруг осуждающим взглядом, я внушительно произнесла:

— Чтобы в банке вели себя как положено.

— Молчи уж! Спец по банкам, — огрызнулась Мариша.

— По стеклянным! С завинчивающимися крышками! — подхватила Катька.

И они дружно заржали. Ну что с них возьмешь? И, помирившись, мы двинулись в последний банк.

— Константин Осин? — осведомилась у нас девушка за стоечкой. — А вы к нему по какому вопросу?

При этом на ее лице читалось такое благоговение, что мы даже стушевались. В самом деле, что за дело великому и могучему господину Осину до какой-то там Любки? Вон как его симпатичные девушки в этом банке уважают и обожают. А Любка, судя по рассказам очевидцев, просто вытирала о беднягу ноги, используя его, когда ей это было нужно, и отбрасывая, когда нужда в нем проходила.

— Скажите, что мы пришли по поводу Любы. Любы Плаховой. Он должен знать.

— Так вы из милиции? — округлила глаза девушка.

— А! — воскликнула Мариша. — Так вы уже слышали о случившемся?

— Не поймите меня неправильно, — смутилась девушка. — Я не подслушивала, просто…

«Просто ты влюблена в Осина и, когда ему позвонили, решила немножко послушать, о чем пойдет речь, — беззлобно закончила я про себя ее мысль. — И небось всегда так поступаешь. И сегодня тебе просто несказанно повезло первой узнать о смерти его невесты».

Но вслух я ничего такого не сказала, а только поощрительно улыбнулась девушке, которая к тому же была настолько душка, что приняла нас за милицию, даже не позаботившись попросить нас показать ей наши служебные удостоверения.

— Скажите, а это правда, о чем говорила ее мать? — страшным шепотом допытывалась у нас девушка.

— А о чем она говорила?

— Ну, будто бы… будто бы ее убил собственный муж. То есть бывший муж. Она же замуж за Костю собиралась… ой!

И дурочка совсем по-детски зажала себе рот руками, сообразив, что проговорилась, выдав свой особый интерес к начальнику.