Призрак с Кейтер-стрит
Шрифт:
Эдвард вошел в дом, стряхивая капли дождя с пальто. Через несколько секунд появился Мэддок, помог ему раздеться и аккуратно положил его цилиндр на место.
— Добрый вечер, Шарлотта.
— Добрый вечер, папа.
— Думаю, ты много успела за день? — строго спросил он, потирая руки. — Погода сегодня, как и положено по сезону, отвратительная. Хорошо, что мы дома, в ожидании шторма. Атмосферное давление просто угнетающее.
— Миссис Винчестер приходила к чаю. — Девушка предупредила вопрос отца о том, как прошел вечер. Отец знает, что Шарлотта не любит эту
— О боже, — слегка улыбнулся он. Между ними существовало взаимопонимание, хотя он и не показывал этого так часто, как дочь того хотела бы. — Мне казалось, что вы ожидали Сюзанну?
— Она тоже пришла, но миссис Винчестер заняла весь вечер, либо расспрашивая ее об Уиллисах, либо рассказывая о Хлое Абернази.
Лицо Эдварда омрачилось. Шарлотта поняла, что она случайно выдала мать. Папа ожидал, что мама будет контролировать разговоры в доме, и был сильно недоволен, что она не сделала этого.
В это время в холл из комнаты вошла Сара. Свет, падающий сзади, создавал венчик вокруг ее золотых волос. Она была очень мила, больше похожа на бабушку, чем на Кэролайн, свою мать: такая же белая нежная кожа, такой же аккуратный ротик, такой же маленький приятный подбородок.
— Здравствуй, Сара, дорогая моя. — Эдвард слегка потрепал ее по плечу. — Ждешь Доминика?
— Я думала, ты и есть Доминик. — В ее голосе послышалась легкая нотка разочарования. — Хотелось бы, чтобы он успел приехать до грозы. Мне показалось, я слышала раскаты грома несколько минут назад.
Сара отступила назад. Эдвард сразу же направился в комнату с камином и встал к нему спиной, заблокировав почти все тепло. Эмили сидела за пианино и энергично листала ноты. Отец смотрел на своих дочерей, абсолютно довольный.
Раздался новый глуховатый раскат грома, от ветра резко со стуком захлопнулась дверь. Все в комнате автоматически повернули туда головы. Снаружи послышалось шарканье, затем звук голоса Мэддока, и в комнату вошел Доминик.
Шарлотта почувствовала, как у нее забилось сердце. В действительности она уже давно должна была «переболеть» это чувство. Просто глупо… Он был стройный и сильный, немного насмешливый. Первый взгляд его черных глаз был устремлен на Эдварда, как того требовали воспитание и манеры и как было заведено в патриархальном доме. Затем он посмотрел на Сару.
— Надеюсь, вы сегодня приятно провели время? — спросил Эдвард, продолжая стоять у камина. — Как хорошо, что вы успели вернуться до грозы. Приблизительно через полчаса она может превратиться в настоящую бурю. Я всегда боюсь, что лошади испугаются и может произойти несчастный случай. Вы знаете, что Бекет потерял ногу из-за этого?
Разговор протекал мирно, Шарлотта отвлеклась и ничего не слышала. Шла обычная семейная беседа, более или менее бессмысленная, являвшаяся одним из ежедневных ритуалов, из которых состояла их жизнь. Неужели так будет всегда? Бесконечные дни, наполненные вышиванием, рисованием, домашними заботами, чаепитиями, возвращением домой папы и Доминика… Чем занимаются другие люди? Они женятся и растят детей, следят за домом. Конечно, бедняки работают, а люди из высшего сословия
Шарлотта никогда не встречала никого, с кем бы она могла представить себе свою дальнейшую жизнь… никого, кроме Доминика. Может быть, она должна быть как Эмили и иметь больше друзей — как, например, Люси Сандельсон или как сестры Хэйворд? У них постоянно либо начинаются, либо заканчиваются любовные романы. Но они все такие глупые!.. Бедный папа. Ему так тяжело иметь трех дочерей и ни одного сына.
— …ты могла бы или нет, Шарлотта?
Доминик смотрел на нее. Его брови были вопросительно подняты, на элегантном лице — привычная насмешка.
— Девушка мечтает, — прокомментировал Эдвард.
Доминик засмеялся.
— Ты могла бы действовать так, как миссис Винчестер? Играть по ее правилам? Могла бы? — повторил он.
Шарлотта не могла понять, о чем он говорит. Потеря нити разговора была очевидна.
— Просто надо быть такой же назойливо любопытной, как она, — терпеливо пояснил Доминик. — Если затрагивают тему, которую она не хочет обсуждать, то отвечает вопросом на вопрос.
Шарлотта всегда была слишком прямолинейной. Возможно, именно поэтому Доминик любил Сару.
— Ты не знаешь миссис Винчестер, — ответила она сразу. — Если она не хочет обсуждать что-то, то просто будет вас игнорировать. Ее не интересует, будет ли ее ответ как-то соответствовать вашему вопросу. Она будет продолжать говорить то, о чем думает в данный момент.
— Сегодня она думала о Сюзанне?
— Не совсем так. Сегодня это была несчастная миссис Абернази. Поездка Сюзанны была только поводом для того, чтобы обсудить, насколько хорошо для несчастной миссис Абернази поехать в Йоркшир.
— В апреле? — саркастически заметил Доминик. — Бедная женщина там окоченеет — не только от холода, но и от скуки.
В этот момент совершенно некстати в комнату вошла Кэролайн. Эдвард помрачнел.
— Кэролайн, — сказал он резко. — Шарлотта сказала мне, что сегодня вечером ты говорила о Хлое Абернази, хотя я ясно выразился… а если неясно, то сделаю это сейчас. Смерть бедняжки не должна быть темой для сплетен и обсуждений в нашем доме. Если вы можете чем-то помочь несчастной миссис Абернази в ее тяжкой утрате, тогда сделайте все возможное для этого. В противном случае тема закрыта. Я полагаю, все поняли правильно, что я хочу сказать? Нет возражений?
— Нет, Эдвард. Конечно, нет. Но, боюсь, я не смогу контролировать миссис Винчестер. Она, кажется… — Кэролайн оборвала речь, поняв, что это бесполезно. Эдвард высказал то, что хотел, и уже думал о чем-то другом.
Вошел Мэддок и объявил, что обед готов.
Гроза прошла, и на следующий день чистые улицы прямо-таки сверкали от белого апрельского света; небо было словно выкрашено ярко-голубой краской. Сад был весь в росе, каждая травинка блестела. Шарлотта и Эмили занимались обычными домашними делами. Сара пошла к портнихе. Кэролайн уединились с кухаркой, миссис Данфи, и проверяли кухонные расходы.