Призрак с Кейтер-стрит
Шрифт:
— Я ищу?.. Мне не надо долго искать, не так ли? Ты обожаешь мою сестру, держишь ее под руку, шепчешься с ней о чем-то и бог знает что еще! И ты думаешь, я должна искать что-то, чтобы поссориться с тобой? — Она снова отвернулась, ее голос прервался.
Доминик обнял жену, но та не замечала его прикосновений.
— Сара! Не глупи. У меня нет никакого интереса к Шарлотте, кроме того, что она твоя сестра. Она мне нравится, и ничего больше. Ради бога, я знаю Шарлотту с тех пор, как женился на тебе. Если бы я хотел ее, я бы спрашивал ее согласия, а не твоего.
— Это было шесть
Доминик был огорчен, не хотел обидеть ее, но все это казалось ему абсурдным. Он не мог избавиться от раздражения за испорченный вечер… а теперь еще и этот глупый разговор, когда они оба так устали!
— Сара, это глупо. Я не изменился, и, мне кажется, ты тоже. И, насколько я могу видеть, Шарлотта тоже не изменилась. Но она здесь совсем ни при чем. Конечно, ты можешь понять, что Эмили все это наговорила просто потому, что она любит Джорджа Эшворда, а Шарлотта сказала полицейскому… как его там… что Эшворд знал Хлою гораздо ближе, чем он им сказал. У тебя должно хватить ума, чтобы это понять и выбросить весь этот мусор из головы.
— Почему ты так кипятишься, если не виноват? — спокойно спросила она.
— Потому что это чертовски глупо! — взорвался он в гневе.
— Я только что узнала, что ты влюблен в мою сестру, а она — в тебя, и я при этом глупая потому, что мне это не нравится?
— О, Сара, ради бога, прекрати, — сказал он устало. — Это неправда, и ты знаешь это. Меня никогда, даже отдаленно, не интересовала Шарлотта — только как твоя сестра. Она умная, с чувством юмора и имеет свою точку зрения. Все эти качества не очень женственны… и ты была первой, кто указал мне на это.
— Инспектор Питт, кажется, не возражает. — Сара говорила обвинительным тоном. — Он влюбился в нее. Каждый видит это!
— Боже милостивый, Сара! Что общего у меня с этим ужасным полицейским? И я представляю себе, что Шарлотта сама стесняется всего этого, если только это правда. Он… рабочий класс! Он по статусу не выше торговца! И почему бы ему не обожать Шарлотту, пока он помнит свое место? Она очень красивая женщина…
— Ты так думаешь? — В ее голосе снова зазвучали обвинительные нотки, почти триумфальные.
— Да. Я так думаю! — Его собственный голос звучал гневно. Конечно, она вела себя глупо, и это очень утомительно. Из-за этого Доминик устал, его настроение было окончательно испорчено. Весь вечер он был терпелив, но его терпение быстро подходило к концу. — Теперь, пожалуйста, не продолжай больше. Я не совершил ничего такого, что требует извинения или заслуживает твоей критики.
Сара не ответила, но когда они приехали домой, то сразу же пошла наверх. Когда Доминик поговорил в кабинете с Эдвардом и последовал за ней, она уже была в постели, повернувшись к нему спиной. Он подумал, не поговорить ли с ней снова. Но у него уже не осталось ни теплых слов, ни желания. И, честно говоря, он слишком устал, сил для лицемерия не было. Он разделся и пошел спать, ничего не сказав.
На следующее утро Доминик проснулся, забыв весь этот глупый разговор,
Следующий день был не лучше, а еще через вечер Доминик решил остаться и поужинать в клубе. Раньше или позже Сара перестанет дуться на него, а пока что она просто невыносима. Он совершенно не понимал ее поведения. Доминик никогда не относился к Шарлотте иначе, чем по-дружески. Сара должна была знать об этом. Женщины часто совершают странные, необъяснимые поступки. Обычно это непонятный способ привлечения внимания, и после небольшой лести они возвращаются к своему обычному состоянию. Однако Сара на этот раз переборщила. От всего этого он заскучал и разозлился.
Через два вечера Доминик снова ужинал в клубе. Когда он остался в клубе в третий раз, то присоединился к разговору четверых мужчин, которые жили на расстоянии одной или двух миль от Кейтер-стрит. Сначала он просто прислушивался к разговору, но когда они начали обсуждать убийства, он заинтересовался.
— …эта жалкая полиция повсюду, и они, кажется, не продвинулись ни на шаг! — пожаловался один из мужчин.
— Бедняги так же растеряны, как и мы, — возразил кто-то.
— Они растеряны больше! Они даже не принадлежат к нашему обществу, совершенно другой социальный статус. Они понимают нас не больше, чем мы их.
— Ты же не можешь предположить, что этот безумец — джентльмен? — В голосе второго звучала насмешка, неверие и даже гнев.
— Почему нет?
— О боже! — Мужчина был ошеломлен.
— Хорошо, мы должны согласиться с тем, что, если бы это был незнакомец, к настоящему времени он был бы замечен. — Мужчина подался вперед. — Боже милостивый, неужели вы полагаете, что при том состоянии, в котором мы все находимся, чужак оставался бы незамеченным? Каждый все время оглядывается по сторонам, женщины не ходят поодиночке даже в соседний дом, мужчины наблюдают и ждут. Мальчики-разносчики отмечают время ухода и прихода; они хотят, чтобы всегда было отмечено, где они были и когда. Даже извозчики не желают ездить в район Кейтер-стрит. На прошлой неделе двое были задержаны констеблями, потому что они оказались незнакомцами из другого района.
— Вы знаете, — мужчина напротив него нахмурился, — до меня только что дошло, о чем этот старый дурень Бленкинсон говорил мне недавно! В то время я подумал, что он просто бормочет какую-то чепуху, но теперь я понял: он намекал на то, что подозревает меня!
— Не смешно! Это самая ужасная вещь, которая может произойти. Люди начинают на тебя странно смотреть, не говорят ничего конкретного, но ты чертовски хорошо знаешь, что происходит в их умах. Даже мальчишки на побегушках много начали себе позволять. Тоже подозревают…