Призрак счастья
Шрифт:
— Аэлита Владимировна, я никогда не забывал о Георгии Ивановиче. Это был такой необычный, колоритный человек, одной минуты общения с которым хватит на всю жизнь.
— Спасибо вам, Андрей Андреевич. Приезжайте к трем к нам домой. Предполагается обед для тех, кто не забыл.
— К сожалению, не могу принять ваше любезное приглашение. Спасибо. Держитесь, милая, на вашу долю выпало слишком суровое испытание. Но, честно говоря, все это время я не упускаю вас из виду. Георгий Иванович мог бы гордиться вами. Вы — умница.
— Это его заслуга. Он многому успел научить меня, — заметила Лита.
— Да, да, безусловно. Дай Бог сил и здоровья вам, вашему сыну и близким. — Лобанов был искренен.
— Спасибо, жаль, что не присоединитесь
— Благодарю. До свидания, Аэлита Владимировна. Кланяюсь вам.
— Ну, что вы такое говорите. Право, неловко. — Лита посмотрела на сидящего рядом Сашу, как будто боялась, что он слышит весь разговор.
— Я в том возрасте, милая, когда могу говорить то, что думаю. Не болейте. До свидания.
Лита выдохнула, выключив телефон. Она откинулась на спинку сиденья и посмотрела в сторону детской площадки, куда направлялись Елена Васильевна с Жоркой. Малыш одной рукой держался за Стеблову, а в другой нес ведерко с лопатками, граблями. Лита решила не окликать его, а Елена Васильевна оглянулась на стоящую у дома машину. Лита из окна показала ей, что они уезжают. Стеблова в ответ кивнула.
— Ну, с богом, Сашенька. Через базар, пожалуйста, цветов купим. А Игорь где?
— Елена Васильевна дала ему поручение купить продукты для экономии времени.
— Что же это получается? Малыш остается один с Еленой? — Лита нервно открыла дверцу машины, но выходить из нее не стала. — Подождем, пока он вернется.
— Он приедет с минуты на минуту, — оправдываясь за напарника, ответил Саша. Он взял сигареты и стал в двух метрах от «БМВ», покурить. Лита поглядывала на часы. Обстановку разрядил звонок мобильного.
— Алло! Слушаю вас, — ответила Лита.
— Доброе утро, Аэлита Владимировна.
— Доброе утро, Юрий Семенович.
— Как приятно и неожиданно, что вы узнали мой голос, — изумился адвокат Попов.
— Ничего не могу с собой поделать: память на телефоны, адреса, фамилии, голоса — это всегда меня выручает.
— Замечательное качество. Говорит о том, что вы успешно загружаете свой мозговой центр.
— Для того он и существует, не правда ли? — Лита поняла, что обмен вежливостями затянулся. — Рада вас слышать.
— Сегодня годовщина. Даже не верится, что прошло уже два года. Георгий Иванович был непослушным клиентом. Хотя ворошить прошлое — дело неблагодарное. Одно храним в памяти, другое безжалостно выбрасываем. О вашем муже у меня самые наилучшие воспоминания. Жаль, что он не успел сделать всего, что задумал. Я уверен, в голове у этого человека было много планов. Еще я хотел сказать вам, Аэлита Владимировна, что вы, безусловно, изменили его жизнь к лучшему. С вами он стал совершенно другим человеком. Это было удивительное превращение, которое заметил не только я. Я впервые увидел вас и понял, что именно такая женщина достойна быть женой такого могучего человека, как Мартов.
— Спасибо, Юрий Семенович.
— Правда, то, как вы распорядились своим состоянием, показало, что я недооценил ваше благородство и независимость. Я восхищен!
— Что об этом говорить. — Лита подумала, что сегодня больше внимания уделяется ей, а не Георгию. — Деньги не все решают. Я понимала это раньше и теперь. Мешки с золотом и бриллиантами не вернут мне Георгия.
Лита приподняла правую руку, и под яркими солнечными лучами заиграло подаренное Мартовым удивительной красоты кольцо: огромный бриллиант, обрамленный россыпью горящих овальных сапфиров. С этим кольцом она не расставалась никогда. Рядом с ним на безымянном пальце — обручальное, говорящее теперь о том, что его обладательница потеряла своего спутника жизни.
— Не хочу злоупотреблять вашим временем, но позвольте еще минуту. — В голосе Попова послышалась новая интонация.
— Конечно, я слушаю вас. — Лита перевела взгляд на резвящегося на площадке Жорку.
— Я попросил бы вас о встрече. Есть некая информация не для
— Давайте определимся: когда, где? Впрочем, приезжайте к трем. Обед для самой узкой компании. Никаких церемоний. Годится?
— Благодарю, Аэлита Владимировна. Я хотел предложить вам встретиться у могилы Георгия Ивановича. Я заеду туда обязательно и, если вы там будете, давайте выберем время встречи.
— Сейчас половина одиннадцатого. Через час, я думаю, буду там. — Лита увидела, как по дороге к дому едет серо-голубая «мазда» Игоря. Его появление было своевременным. — Да, точно к половине двенадцатого я приеду.
— Замечательно. Тогда до встречи.
— До встречи. — Лита закрепила телефон на поясе брюк и вышла из машины.
Игорь, нагруженный сумками, шел к дому, на ходу приветствуя всех. Мартова передумала что-либо говорить по поводу его отсутствия с самого утра. В конце концов, Елена Васильевна распоряжается домом, хозяйством и не обременена предрассудками и дурными мыслями. Она вообще говорит, что чувствует себя спокойнее, когда Саша и Игорь пореже попадаются ей на глаза. Система безопасности и наблюдения в доме и вокруг давала ей ощущение полной защищенности. Напрасно Лита разнервничалась.
— Елена Васильевна, мы поехали, — крикнула Лита. Стеблова махнула рукой, придерживая малыша, собравшегося мчаться к маме. — Позвонят родители, напомните им, что мы ждем всех к трем часам. Давай, Саш, вперед, только не гони: хочу полюбоваться оживающей природой.
Машина медленно ехала по хвойной аллее. Вокруг набиралась сил сочная ярко-зеленая трава. Фиолетовые и желтовато-белые цветы ирисов четкими линиями росли вдоль дорожек, устланных гладкими камушками. Заботливо подстриженные садовником в прошлом году кусты сирени пестрели белыми, сиреневыми, темно-фиолетовыми соцветиями. К стойкому, легко узнаваемому аромату жасмина примешивался нежный запах сирени. Кое-где в траве были видны маленькие белые цветы земляники. Над озером склонились три огромные ивы. Тонкие, трепещущие от легкого ветерка ветви касались зеркальной водной глади. На Литу нахлынуло умиротворяющее состояние. Так было всегда, когда в женщине просыпалось чувство единения с окружающей природной красотой.
Мартова часто и подолгу разговаривала об этом с Пал Палычем. Он был отменным садовником. Знал столько интересных вещей о деревьях, цветах. Этот человек занимал свое место под солнцем. И благодаря его стараниям окружающий дом Мартовых пейзаж каждый год изменялся. Появлялись новые деревья, кустарники, цветники. Пал Палыч словно с высоты птичьего полета обозревал владения и точно рассчитывал место, требующее изменений, добавлений. Он заразил Литу любовью к цветам. Еще при Мартове она начала оборудовать в доме большую, светлую комнату, главным украшением которой служили цветы: огромные фикусы и монстеры, дифенбахии и лилии, бальзамины и толстянки, бессчетное количество разнообразных лиан на стенах. Зеленая комната, в которой легко дышалось, где свет, казалось, лился отовсюду через огромное, от потолка до пола, окно. Жалюзи прикрывали цветы в период самого активного солнца, а по вечерам, когда Лита заходила в комнату, у нее возникало ощущение, что она попала в сказку. Плетеные кресла и диван дополняли интерьер. Мартов тоже любил бывать здесь. Все, к чему прикасались руки его жены, доставляло ему удовольствие. Он знал, что Лита всегда занимается делом основательно. Она читала книги, энциклопедии о комнатных цветах, приобщала к своей затее Пал Палыча. У того и без этой маленькой домашней оранжереи хватало забот, но рвение хозяйки он не мог не оценить. Поэтому помогал, чем мог, и львиную долю работы по уходу за зеленым уголком в доме брал на себя. Лита была ему благодарна за то, что появление каждого нового цветка он воспринимал, как собственное решение. Он критично осматривал цветок, выставлял его на карантин от остальных обитателей и обязательно делал заключение типа: «Этого экземпляра здесь, безусловно, не хватало».