Призрак страсти
Шрифт:
Она не оглянулась. Прижимая платье к груди, она услышала, как позади нее открылась и затем снова затворилась дверь. Спустя длившееся какое-то время молчание, в комнате полились первые едва слышные звуки флейты, поднимаясь в темную окутанную дымом высь. Она вздрогнула, когда холодные руки Уильяма вырвали платье из ее стиснутых рук и бросили его на пол.
– Итак, – прошептал он, – вот ты стоишь, обнаженная телом и душой, – он глубоко и прерывисто вздохнул, – распусти волосы.
По какой-то причине она не могла не повиноваться ему. Неуверенно она дотронулась руками до вуали и вытащила шпильки, которые держали ее. Она высвободила косы, все
Уильям наблюдал в молчании, как она распускала волосы. Они упали ей на плечи, покрыли ее бледную грудь, струясь живой бронзой в отблеске огня.
Он еще раз вздохнул и взялся за брошь, которая удерживала его накидку.
– У тебя до сих пор тело девушки, несмотря на всех детей, которых ты выносила, – законнорожденные или незаконно, они не оставили на тебе печать.
Он положил руку на ее живот.
Она резко отстранилась, ее глаза загорелись безмолвной и внезапной ненавистью. Он расхохотался:
– Да, ты меня ненавидишь, но ты обязана подчиняться мне, дорогая! Я твой муж. – Вслед за накидкой он уронил камзол.
– Ты обязана подчиняться мне, Матильда, потому что у меня есть ключ к твоему рассудку.
Она сглотнула.
– Вы сошли с ума, мой господин.
Как будто освободившись от какого-то колдовства, она неожиданно поняла, что может двигаться. Повернувшись, она подобрала свою меховую накидку и завернулась в нее, пока богатый каштановый мех не покрыл ее от кончиков пальцев до подбородка.
– У вас нет ключей к моему рассудку!
– Нет, есть.
Музыка резко оборвалась, Уильям поднес руку к ее лицу.
– Сбрось накидку, Матильда. Вот так.
Он улыбнулся, в то время как она без эмоций поняла, что повинуется ему.
– А теперь на колени.
В гневе она открыла рот, чтобы возмутиться, но возражения остались невысказанными. С трудом понимая, что она делает, она опустилась на богатый мех и посмотрела снизу вверх на него. Отблески огня играли на ее бледной коже, и он стал медленно раздеваться. Она видела коренастое обнаженное тело, грудь с треугольником седеющих волос, заостренным книзу. Крепкие мускулистые бедра, белые уродливые шрамы, один на левом бедре, другой на левом плече. Она редко видела его обнаженным. Хотя все обычно спали раздетыми, завернувшись в покрывала и меха, или лежали, растянувшись на грубых льняных простынях, она всегда укутывалась покрывалами, когда это было возможно, и всегда крепко зажмуривала глаза. Теперь деваться было некуда. Какая-то сила воли в нем, казалось, заставляла ее держать глаза открытыми, не сводя взгляда с его тела. Нервно ее взгляд скользнул на восставшую плоть, – на мускулистые руки в шрамах, которые могли удерживать ее так безжалостно, пока он использовал ее. Она дерзко сжала кулаки, наконец-то встретившись с ним взглядом. Он улыбнулся.
– Ляг, жена. Вот здесь, на полу.
– Нет, – выдохнула она, собирая последние остатки сил, чтобы противостоять ему. – Нет, мой господин, я не сделаю этого. Тебе нравится обращаться со мной как со шлюхой, но я твоя настоящая жена, верная тебе много лет. Если я должна уступить тебе, то только на супружеской постели.
– Верная? – усмехнулся он неожиданно. – Ты предала меня с де Клэром. А с кем еще, интересно? – Он посмотрел на нее, вдруг задумавшись
Она опустила глаза, и он рассмеялся.
– Вину можно прочесть в твоих глазах? Кто он был? Один мужчина? Два? Сотня?
– Всего один, мой господин.
Почему она ему отвечает? Казалось, будто какая-то сила заставила ее дать ответ.
– И кто же он был?
– Тот, кому ты сам меня отдал, мой господин, – выпалила она, – и я не спала с ним по собственному желанию. Я клянусь в этом перед Богом.
Уильям приподнял бровь.
– И кем же был этот жаждущий поклонник?
– Принц Джон, – ответила она шепотом.
– Та-ак! – гнев окрасил его щеки. – Итак, ты королевская шлюха. Где же Джон овладел тобой? На кровати, обрамленной золоченой тканью? Не важно. Для меня ты будешь лежать на полу, где тебе и место.
Он наклонился и подобрал широкий кожаный ремень, сброшенный вместе с одеждой.
– Ложись, Матильда, или я устрою тебе порку, которую ты заслуживаешь.
Позади них снова неожиданно заиграла музыка, легко и едва слышно, будто за пределами этой темной комнаты, этих горящих свечей в канделябрах и этого горько-сладкого дыма, идущего от камина. Снаружи над холмами, гоня потоки под бегущими облаками, стонал ветер – жуткий, унылый звук, такой же одинокий, как вой голодного волка.
Матильда не двигалась. Она презрительно прищурила глаза.
– Ты так легко прибегаешь к жестокости. Ты похож на зверя, мой господин. Что ты не можешь взять, то ты разрушаешь.
Она увидела, как его рука сжала кожаный ремень и почувствовала внезапный страх, но не шевельнулась.
– Я часто думала, почему ты меня никогда не бил, – сказала она, задумавшись, – Ты часто хотел это сделать. Она улыбнулась ему. – Ты просто не смел.
Он взглянул сверху вниз в ее насмешливые золотисто-зеленые глаза. Колдунья. Ведьма. Знала ли она, что он ее боится? Он крепче стиснул рукой ремень, с трудом сдерживаясь, чтобы не перекреститься. Он должен был овладеть ею сейчас, пока желание было сильно, пока его гнев питал его. Отхлестать и овладеть ею, и видит Бог, он еще не слишком стар, чтобы стать отцом еще одного ребенка, законорожденного, который смог бы заменить девчонку, которую он отправил в Уэльс.
Он приблизился, его рука поднялась, и он со всей силой, которая была в нем, хлестнул ее по плечам.
Он услышал, как при ударе воздух со свистом вышел из ее легких, но помимо этого она не произнесла ни звука. На какой-то момент он увидел в ее глазах страх, потом ярость, и когда он занес руку для второго удара, она запрокинула голову и рассмеялась. В ее голосе была насмешка, и услышав его, он почувствовал, что его желание пропадает и наконец совсем умирает. Его плечи покрылись гусиной кожей. С проклятьями он выронил ремень и наклонился за своей одеждой.
– Пусть будет так, – выдохнул он, – пока ты можешь смеяться, моя госпожа, ты можешь призывать всех демонов, которые защищают тебя, насмехаться надо мной, но я буду смеяться последним. Оставайся здесь, оставайся в своем замке, моя госпожа! Оставайся в прошлом и зализывай свои раны. Оставайся там!
Он перебросил накидку через плечо и вышел из комнаты. С высохшими глазами, Матильда поднялась на ноги. Она подобрала свою одежду и плотно укуталась в нее, пытаясь остановить внезапную мучительную дрожь, которая охватила ее тело. Затем устало забралась на кровать и с головой укрылась одеялом. Только сейчас она поняла, что в темном углу около окна до сих пор едва слышно звучит музыка.