Призрак улыбки
Шрифт:
После празднества Морро отвел Дииму в сторону и сказал, что она покорила его сердце. Был он высок и красив, носил на шее множество ожерелий из зубов акулы, а на поясе — несколько замечательных высохших черепов, но Диима взглянула на него холодно и сказала: «Я люблю мужа, но и будь я свободна, не полюбила бы такого, как ты». Морро расхохотался, и его ярко-красные от жевания корня бетеля зубы блеснули в свете костра, как клыки многохвостых демонов. «Причем тут любовь?»— сказал он этими или какими-то другими словами.
После этого Морро стал, как только мог, преследовать Дииму. Он говорил ей, что его желание делается все крепче, и дарил всякие мелочи:
Диима посмотрела на Морро так словно он предложил нечто мудрое и благородное. «Прекрасно, — сказала она своим нежным голосом — Мне нужно было самой додуматься. Признаю, что твое обаяние не оставило меня равнодушной, но я чувствовала себя повязанной бранными клятвами. Если сегодня ночью ты убьешь мужа в его постели, мы с тобой сможем соединиться, как тебе хочется». На самом деле Морро был трусоват и не убил ни единой души. Устрашающие высохшие черепа, что болтались у его пояса, он воровато позаимствовал у воина, который умер в лесу от разрыва сердца. (К чести Морро нужно, однако, добавить, что, прежде чем украсть трофеи, он пытался оживить этого человека, делая ему искусственное дыхание.) И все-таки, как многие и более и менее достойные мужчины, оказывавшиеся в такой ситуации, он был воспламенен страстью настолько, что согласился сделать все так, как велела Диима.
Та поведала ему свой план. В соответствии с ним, она проведет эту ночь во дворце своей матери, а Райал будет спать один в супружеской спальне, под москитной сеткой. Диима рассказала Морро, что Райал обычно ложился в постель, намочив свои доходящие до плеч прямые волосы, так как верил, что плохим снам не пробраться сквозь мокрыеволосы. Морро кивнул, услышав это объяснение: он тоже верил в полезность сна с мокрой головой. Этот Райал был хорош с виду и, похоже, разумен, но выбиратьне приходилось. Если Морро хотел получить Дииму, он должен был убить ее мужа. Протянув руку, Морро погладил Дииму по чуть волнистым, до пояса спускающимся волосам, блестящим и благоухающим кокосовым маслом, но она покачала головой и отодвинулась, мягко сказав: «У нас будет много времени и для этого, и для всего остального».
В эту ночь Морро наточил свой еще не познавший вкус человеческой крови девственный меч и в назначенный час прокрался в спальню Райала и Диимы. Было очень темно, но, подняв москитную сетку, он ощупал подушку Райала. Как и сказала Диима, доходящие до плеч волосы были мокры. При мысли о том, что он сделает с ни в чем не повинным Райалом, у Морро защемило сердце, но он тут же вспомнил глаза Диимы, когда она говорила «у нас будет много времени и для этого, и для всего остального». Одним ударом он отсек голову соперника. Обнаружив, что это на удивление легко и, как ни странно, дает удовольствие, он наконец-то почувствовал себя настоящим мужчиной. Красивую голову Райала он отнесет в коптильню, а когда та высохнет и сожмется до размеров еще не достигшего зрелости кокоса, повесит ее на пояс, показывая всему свету, что он совершил ради своей любви.
Неся за волосы сочащуюся кровью голову, Морро спустился на пляж, куда
Когда Морро пригрозил, что убьет Райала — угроза, которую он поначалу вовсе не собирался исполнять, — Диима, судя по всему, решила занять место мужа и тем спасти его жизнь. Она велела Райалу взять меч и сторожить на берегу, так как (сочинила она) знахарь, пользующий царский дом, сказал ей, что некий трехглавый морской дракон выползет этой ночью на берег и выпьет кровь всех жителей деревни. Всегда легко верящий небывалому, Райал с готовностью согласился. А Диима укоротила свои восхитительные волосы, смочила их водой, чтобы они стали неузнаваемы на ощупь, и легла, ожидая меча Морро.
«Если хочешь, убей меня», — сказал Морро, схватив острый меч Райала и приставив его себе к горлу.
«Нет, — ответил Райал, отбросив меч как можно дальше. Еще одно убийство не вернет Диимы. Я буду чтить ее память; поскольку мужчина — это мужчина, возможно, когда-нибудь женюсь снова, но никто не займет в моем сердце места моей ненаглядной Диимы Я полюбил ее на всю жизнь и не ставлю тебе в вину, что и ты возжелал ее».
В этот момент как раз проходил караульный, и Морро в слезах признался ему в своем нечаянном убийстве принцессы Диимы. Караульный не был уверен, является ли убийство одного члена царствующей семьи другим преступлением, и, пока он поднимал судью племени с его ложа из ярких листьев дерева тай, Морро встал на ноги и крепко обнял Райала. Потом он спустился к морю, сел в свое замечательное каноэ и, оттолкнувшись веслом, поплыл по темному океану, и больше о нем никто никогда не слышал. Некоторые говорят, что он стал добычей акул, другие настаивают, что он так и прожил свой век на пустынной, лишенной растительности коралловой гряде: безумный отшельник со спутанной гривой волос, проповедующий чайкам и распевающий с моллюсками.
Отрубленную голову Диимы похоронили вместе с ее телом, но через год после погребения могилу раскрыли и череп вынули, чтобы Райал мог водрузить его на домашний алтарь, рядом с флейтой его покойной жены, ее крашенными вручную платьями и всеми фигурками птиц и зверюшек, которыми она так дорожила Райал никогда больше не женился, но говорят, что в полнолуние его можно увидеть на пляже танцующим с женщиной, которую, если бы не отсутствие головы, всякий, конечно, назвал бы красавицей.
Эта история очень древняя, и я рассказала ее тебе в точности так, как ее рассказали мне. Да благословят боги твою человечью душу, да не потревожат призраки твои ночи.
Когда Теаре закончила свой леденящий кровь рассказ, было уже чуть за полночь и висевшая над нами огромная луна была похожа на прибитый гвоздями диск из платины или из золота, смешанного с серебром. Свет, проливаемый ею на пустынный пляж, был ярче дневного и пронизывал все, словно рентгеновские лучи, делая невозможными уловки и лукавство.