Призрак замка Тракстон-Холл
Шрифт:
– Мой удел – вести ночной образ жизни.
– Да, понимаю.
Под его пристальным взглядом она потупила голову.
Он попытался развеять опасения насчет его намерений:
– Я вернулся в Мэйфейр на следующий день, но вы уже съехали.
– Да. – Она не поднимала головы. – Я знала, что вы передумаете, захотите мне помочь. Потом было видение. Я видела… – Она замолчала, не решаясь произнести вслух. – Вам передали второе письмо?
– Конечно.
– И вы не побоялись приехать?
– Разве могу я сидеть сложа руки, когда красивой девушке угрожает опасность?
Леди
– Вы очень храбрый, однако… – Она умолкла, пытаясь унять волнение, а затем спросила: – Доктор Дойл, вы верите в судьбу?
– Честно говоря, не знаю, – сказал он после паузы. – Я стал врачом, чтобы спасать людей, а моя жена умирает от чахотки, и я ничем не могу ей помочь.
Дойл впервые произнес то, о чем и подумать боялся. Теперь он понял, зачем приехал в Тракстон-Холл. Он просто бежал от смерти и безысходности.
Словно в ответ на его мысли, она взяла его за руку:
– Вы верите в судьбу и боитесь, что ничего нельзя изменить.
Он не хотел ее разочаровывать и сменил тему:
– А другие видения вас посещали?
– Да, прошлым вечером.
– Все повторилось, как и прежде?
Кивнув, она испуганно взглянула на Дойла, подбородок ее дрожал.
– Нет, не совсем так. Я видела комнату. Лица были по-прежнему скрыты, кроме сидящих по обе стороны от меня, – это были вы и…
Сердце Конан Дойла ушло в пятки.
– Кто? Кто еще?
Глаза ее вспыхнули.
– Он сидел слева и держал меня за руку.
– Ну? – вопрошал шотландец.
– Это был ваш друг… мистер Уайльд.
Мысли доктора лихорадочно метались.
– Вы видели Оскара прежде?
Она покачала головой:
– Никогда.
– Возможно, будущее изменилось. Я не уверен, что готов смириться с безысходностью. Скорее, я верю в свободу воли и возможность своими усилиями исправить предначертанное.
– А как же ваша жена?
На его лице отразилась внутренняя борьба.
– Верно, я не могу ее спасти, но мне удалось продлить ей жизнь.
– Все же ее судьба не изменилась. С самого детства я уязвима перед светом. Он погубил мою мать, подобная участь однажды постигнет и меня. Мне не хочется уходить в столь раннем возрасте, но раз так суждено, я должна покориться.
Конан Дойла очаровали мужество и рассудительность девушки. Погрузившись в размышления, он перебирал один за другим возможные варианты спасения, словно моряк морские узлы. Наконец вдали забрезжила надежда.
– Если не получается превозмочь судьбу, мы ее перехитрим.
Она улыбнулась:
– Вы неисправимый романтик, да, доктор Дойл?
Он почувствовал ее тонкую ручку в своей широкой ладони.
– История семейства Тракстон не оставляет мне никакой надежды. Идемте, и вы сами в этом убедитесь.
Они вышли из бальной залы и углубились в западное крыло. Конан Дойл следовал по пятам за Хоуп Тракстон, еле касаясь ее прохладных пальцев, в другой руке он высоко над головой держал лампу. Уродство восточного крыла не шло ни в какое сравнение с представшим перед
– В детстве мне запретили ходить в западное крыло. – Ее голос звучал легко и мелодично. – Дед говорил, что там слишком опасно. – Она рассмеялась. – Поэтому мы любили играть там с моим другом.
– Другом?
– Шеймусом, сыном кастелянши. Разумеется, мне не позволяли общаться с прислугой. Мне было девять, а ему пятнадцать.
– Ваши развлечения были невинны? Детские игры? То есть… он не… – заволновался Конан Дойл, стараясь казаться невозмутимым.
– Приставал? – спросила она со смущенной улыбкой. – Что-то не припомню.
– Вы играли в прятки?
– О нет! – лукаво усмехнулась она. – Мы с детства знали, в каком замке живем, и бродили по комнатам, желая познакомиться с призраком.
Конан Дойл остановился и пристально глянул на нее:
– И никого не встретили?
– Не сразу. Пока не набрели на особенную комнату.
Прочитав любопытство на его лице, девушка снова улыбнулась:
– Она некоторым образом сообщается с их миром.
Они взобрались по шаткой лестнице и оказались в верхней зале башенки. На последней ступени Конан Дойл замер. В дальнем конце помещения дверь была слегка приоткрыта, и он увидел светящуюся фигуру женщины, которая наблюдала за ними. Он поднял руку и сразу догадался, что это всего лишь отражение Хоуп Тракстон в зеркале. Изображение казалось призрачным из-за отметин времени и патины.
– Вот та самая комната, – объявила она. – В детстве мы называли ее зеркальным лабиринтом.
Конан Дойл помедлил на пороге. Внутренний голос подсказывал, что надо убраться подальше отсюда, но леди крепче сжала его руку и увлекла за собой. Он посветил вокруг и не смог сдержать вздох изумления. Куда ни глянь, кругом висели зеркала. Уйма зеркал всех форм и размеров: напольные в поворотных рамах, настенные овальные. Пойманный ими луч света от лампы многократно отразился, преломляясь в радужные тени на шероховатых стенах. Со всех сторон на них смотрели бесчисленные подобия доктора Дойла и его спутницы.
Она отпустила его руку, подошла к большому зеркалу и мечтательно произнесла:
– Я всегда любила зеркала. После смерти бабушки они были убраны по приказу деда. В то время был обычай завешивать их, чтобы умерший не увидел свое отражение. Кому-то это покажется глупым, но дед неукоснительно соблюдал его. У меня осталось маленькое зеркальце, чтобы заплетать волосы. Всем девушкам нравится прихорашиваться. Однажды дед застал меня за этим занятием и страшно рассердился. Он погрозил пальцем и сказал, что, если долго смотреться в зеркало, можно вызвать нечистого. В юности такие истории только подстегивают любопытство. Обнаружив эту комнату, мы подолгу в ней просиживали, ожидая, не появится ли дьявол.