Призраки будущего
Шрифт:
Любого другого одиннадцатилетнего ребёнка подобные события привели бы в ужас, но мне было любопытно. Я как будто проверяла на прочность себя: а что ещё я способна вынести?
Слышала, как Диана с кем-то спорила, не скрывая злость и раздражение. Другие голоса были мне незнакомы. Вряд ли это был телефонный разговор – я ощущала физическое присутствие кого-то постороннего. Я не хотела подслушивать, но от тайн меня начинало подташнивать.
Я вернулась в комнату на словах Дианы:
– Соня ещё не готова.
– К чему не готова? – спросила я.
Диана повернулась ко мне. Она быстро взяла верх
– Дайте нам время, ладно? – прошипела Диана. Это было предназначено не мне.
– Ба? – Я прикусила щеку изнутри. Дурная привычка с детства: когда я начинала терять контроль над эмоциями, то пыталась привести себя в чувства подобным образом. Иногда раскусывала щеку до крови и сейчас тоже ощутила привкус меди во рту. Я редко звала её «ба» и только в тех случаях, когда злилась. «Мама» было занято и предназначалось той, кто меня родила, но иногда с моих губ слетало более интимное «мами». Чаще всего я обращалась к ней «Ди». Диана не скрывала, кем приходилась мне, но свою мать я видела только на фотографиях, а теперь это лицо смотрело на меня из воспоминаний Дианы.
– Милая, – она присела напротив меня, – кое-кто очень хочет с тобой познакомиться, но сначала… я должна тебе кое-что рассказать.
В тот день я узнала, что мой род наделён магическими способностями, сила которых заключалась в четырёх стихиях. А ещё мой род проклят.
– Больше ста лет назад, в 1919 году, – продолжала Диана, – в нашем роду активировалось проклятие.
Я смотрела ей в глаза.
– Виктор… – Она закрыла глаза и замолчала, подбирая слова.
– …до сих пор терроризирует наш женский род, – продолжил за неё другой голос.
Я обернулась на него.
Передо мной стояла девушка в длинной белой сорочке. Она была отдалённо похожа на Диану. Бледная. Рыжая. Зеленоглазая.
– Меня зовут Ева, – улыбнулась мне она.
Я посмотрела на Диану, ожидая объяснений.
– Она твоя мать, – вздохнула та.
Тогда я впервые увидела Еву – свою маму. Дочь Дианы. Диана рассказала, что Ева умерла при родах, и моё воспитание стало обязанностью Дианы. Она сказала, что ей выпал второй шанс, потому что первый был тем самым блином, который обычно получается комом.
– Покончить с Виктором сможешь только ты, – тише добавила Диана.
– Потому что ты самая сильная из нас, моя прекрасная дочь, – Ева подошла ко мне и протянула руку.
Я ещё не приняла, что моя родная мать – призрак. Не смирилась. Сейчас она была для меня чужой, а я не любила, когда чужие прикасаются ко мне.
Занавески на втором окне вспыхнули.
– Чёрт! – воскликнула Диана.
Я уже не просто ощущала привкус меди во рту, мне казалось, что я чувствую её запах. Сглотнула и почувствовала приступ тошноты.
Возле Евы появился ещё один призрак.
Диана громко вздохнула.
– А это кто? – недовольно фыркнула я.
– Тоже Ева, – ответила она, а в её голове я прочитала: «Та, из-за которой наш род проклят».
– Есть ещё кто-то с того света, кто хочет познакомиться со мной? – закатила глаза я.
– Думаю, для первого раза достаточно, –
– Я, значит, должна разорвать проклятие, которое активировала вторая рыжая, – уточнила я.
Диана кивнула.
– Меня зовут Ева, – ухмыльнулся второй призрак. Она была ещё прозрачнее, чем моя мать, и будто только вышла из воды: платье мокрое, по плечам с волос стекали капли. Я по инерции опустила взгляд ей под ноги, чтобы убедиться, что там нет лужи. Там было сухо. Я вновь посмотрела на её лицо. Кожа была серой, а глаза впали. Она тоже пристально рассматривала меня в ответ.
– Запретный плод ты сорвала, Ева, – я присела в кресло и подобрала под себя ноги, – а разбираться мне.
Следующие десять лет Диана готовила меня к принятию всех стихий и противостоянию Виктору. А рядом с нами всегда были два призрака: первая Ева и моя мать. Казалось, они и правда обе хотели нам помочь, но чаще их присутствие раздражало меня. Потому что я не слышала их мысли. Не могла предугадать их действия. Они обе не вызывали у меня доверия. Я не чувствовала себя в безопасности в их присутствии, отчего каждый раз, когда кто-то из них появлялся между мной и Дианой, я напрягалась. Диана считывала эту реакцию и мысленно посылала мне просьбу: «Перетерпи». Я лишь закатывала глаза и сжимала зубы, чтобы не дать лишним словам вырваться наружу.
До своей смерти Ева – моя мать – обладала силой телекинеза и могла менять будущее, а в руках Дианы была сила исцеления, мне же достался дар гораздо мощнее: я могла проникать в головы других людей и внушать им мысли, а изменения мыслей приводило к другим действиям. Я не сразу сама осознала, что слышу то, о чём люди думают, и когда поняла, не сразу сказала даже Диане, хотя никогда ничего не утаивала от неё. Но мне казалось, что, когда узнает, она будет относиться ко мне иначе. Вот только её мысли и слова всегда совпадали и до того, как она узнала о моём даре, и после. Когда я поделилась с ней, она подумала: «Не могло быть иначе, ты самая сильная из нас».
Сложнее приходилось с другими – обычными людьми, в жизни которых нет мистических способностей и родового проклятия. Я выбрала отшельничество: так было проще оградить себя от чужой лжи. И каждое соприкосновение с людьми было тем ещё испытанием для меня. Человек, особенно неподготовленный к тому, что кто-то может читать его мысли, всегда думает о правде, держит её рядом с ложью, сравнивает, подтасовывает истину.
Прежде чем научить пользоваться силой, Диана научила меня быть справедливой и искренней. Это была её вина, что я стала такой нетерпимой ко лжи и всему, что та порождала: лесть, зависть, лицемерие – я видела все их оттенки, ощущала запах гниющей плоти, единый для таких проявлений. И каждый раз, когда я сталкивалась с ложью и её производными, первым в ноздри ударял именно он, проникая внутрь меня и оставляя неприятное послевкусие. Поначалу я отчаянно пыталась отмыться от него. Мне казалось, что я насквозь пропахла им, лишь постояв рядом с человеком, который лжёт. Спустя несколько дней запах становился едва уловимым, а через неделю вовсе выветривался. Или я просто-напросто привыкала к нему.