Призраки глубин
Шрифт:
– Вы… Вы говорили, что найдете моего мальчика…
Голос старухи был странно шипящим, как будто у нее разом выпали все зубы. Она поднялась на ноги. Я с трудом различил в полутьме, что она странно одета для такой погоды – на ней не было верхней одежды, лишь какие-то бесформенные лохмотья.
– Я именно этим и собираюсь сейчас заняться, я оставлял вам записку… Как вы сюда попали?
– Вы говорили, что найдете… – со странным свистом выдохнула старуха.
Я сделал шаг ей навстречу, и тусклый утренний свет выхватил ее искореженное лицо. Одежда на ней была окровавленной и изодранной, а на коже
– Господи, что с вами произошло?
Я ринулся к ней, чтобы поймать ее падающее обессиленное тело. Она оказалась легче, чем я думал – я без труда взял ее на руки и уложил на диван, а затем быстро осмотрел ранения.
Хотя я был ужасно далек от принципов медицины, но сразу понял, что несчастная неизбежно умрет. Помимо бесконечных ссадин и глубоких рваных ран, у нее на шее зияло несколько округлых проколов, из которых тонкой струйкой стекала кровь. На полу у дивана уже успела собраться целая темно-алая лужица – очевидно, израненная старуха сидела здесь уже давно.
– Что случилось?!
Женщина тяжело сопела, стараясь не задохнуться. Ее тощие сухие руки напоминали тонкие ветви дерева. Я не сразу заметил, что у нее они сломаны в запястьях.
– Кто это сделал с вами? Вы можете говорить?
– Мальчик… мой мальчик… – просипела старуха.
Крупные капли крови стекали по ее загорелой коже отовсюду, и я не знал, как ей помочь, потому что все ее тело было искорежено. Я лишь беспомощно стоял над диваном и старался узнать у нее имя того, кто совершил это. Но женщина уже была наполовину мертва: замутненными глазами она таращилась в потолок, словно перед ее взором происходила другая картина, спрятанная от моих глаз. Спустя мгновение она тихо выдохнула, и ее тело обмякло.
Я лихорадочно соображал, что мне теперь делать, и какая участь меня ждет, когда в моей квартире обнаружат это изувеченное тело. Как объяснить его появление? Никто не поверит, что израненная старуха смогла пробраться внутрь моего жилища и смирно сидела на диване, истекая кровью, пока я спал. Размышляя над этим и пытаясь унять нервную дрожь, я бросил взгляд в окно. За пеленой свинцовых туч солнце успело подняться над сумрачным сырым городом, а в порту меня уже наверняка ждала «Тихая Мария».
Мне нужно было отправляться в путь, теперь другого выхода у меня просто не оставалось. Если я не сяду на корабль и стану дотошно объяснять в участке то, что сейчас произошло, то последние надежды распутать этот черный клубок и найти детей просто растворятся в воздухе. Я никогда не доберусь до истины, даже если меня отпустят и поверят мне на слово. Я потеряю драгоценное время, и все будет кончено.
Я посмотрел на мертвую старуху. Ее ссохшееся худое лицо казалось пепельно-белым, в волосах я заметил комья грязи, от ее одежды остались одни изодранные окровавленные полосы. Сейчас, при свете нового дня, я сразу понял, что ей нанесли ранения каким-то длинным и острым предметом. Возможно, это было копье или нечто подобное: круглые глубокие отверстия переходили в длинные порезы с неровными краями. Меня смутили переломы на ее руках. Словно кто-то приковал ее, и она старалась вырваться, из последних сил дергая руками и выворачивая собственные
Я метнулся в спальню, быстро надел брюки, рубашку и обулся, затем накинул на плечи плащ в гостиной и схватил лежащий у двери чемодан. Машинально заметил, что дверь была закрыта на ключ и защелку – снаружи ее никто не отворял. Тогда как старуха попала ко мне в квартиру? Но на эти размышления у меня сейчас не оставалось ни минуты, а потому я как можно тише захлопнул за собой дверь и слетел вниз по ступеням, выбежал на улицу под резкие порывы ноябрьского ветра и стремительно ринулся к причалу.
2
– Святые небеса, да на тебе лица нет! – воскликнул капитан «Тихой Марии», когда я взлетел на борт его посудины.
– Отчаливай, мы и так потеряли много времени.
Я быстро огляделся по сторонам. На палубе его потрепанного корабля не было никого, кроме нас. «Тихая Мария» оказалась меньше, чем я думал, – от форштевня до кормы в ней насчитывалось не больше пятнадцати футов.
От намокших потемневших досок настила ввысь тянулись голые мачты – хитрая уловка здешних контрабандистов. Опытные мореплаватели делали все возможное, чтобы их посудины ничем не отличались от древних рыболовных шхун, коими зачастую кишели берега. Однако внутри у кораблей имелась необычная начинка – они работали на сжатом газе, а потому ходили очень быстро.
– А где команда? – поинтересовался я, когда смог отдышаться.
– Никто не поплывет. Только юнга вызвался помочь, остальные спрятались по своим халупам.
Едва громила-капитан закончил фразу, как откуда-то внезапно вынырнул светловолосый тощий мальчик, словно только этого и ждал. Его рот растянулся в дружелюбной улыбке, а затем он попытался отвесить неуклюжий поклон. Одет он был очень бедно, выстиранные плотные серые брючины оголяли костлявые щиколотки. На его ногах красовались ботинки из темной коричневой кожи, которые явно были ему не по размеру. Вздернутый тонкий нос юнги щедро усыпали рыжие веснушки. На вид ему было не больше тринадцати.
– Где ты его откопал?
– Он воровал еду из столовой для рабочих в порту, – махнул рукой старый моряк. – Мне его стало жаль, так что я подобрал мальчика и теперь он живет на корабле.
– Как трогательно.
Юнга тут же подбежал ко мне, шлепая своими огромными ботинками, и протянул худосочную ручонку, чтобы забрать мой старый чемодан:
– Меня зовут… – начал было он.
– Это не имеет значения, – оборвал я мальчишку, а затем повернулся к капитану – Ты говорил вчера, что мы сможем добраться до Сорха всего за сутки, если пойдем торговыми путями Континента?
– Да, но это очень плохая затея. Сейчас сезон осенних поставок, море будет кишеть их посудинами. Если нас поймают, то я навсегда лишусь «Тихой Марии», а мы все угодим за решетку. И это если нам еще очень повезет, и нас не убьют прямо на месте, как контрабандистов.
– Ну, это нам не грозит, – спокойно возразил я. – Ведь твое корыто пустое, так что они не найдут здесь ничего, кроме нас троих. А ходить торговыми путями законопослушным гражданам не запрещается.
Капитан хмыкнул. Вряд ли он верил в то, что торговыми путями Континента свободно могут ходить простые смертные, но спорить со мной не стал.