Призраки кургана
Шрифт:
Поняв, что ратник умер, а ведунья по-прежнему жива, он широко раскрыл рот в крике, одновременно злорадном и разочарованном. Снежана схватилась за меч, сделав шаг вперед, но тут же остановилась в удивлении.
Крик заглох, превратившись в удушливый клекот, страшный и единственный порыв ветра ударил зомби в лицо, забивая рот, наполняя, разрывая тело.
Он выпустил арбалет и поводья, хватаясь за шею, как будто пытался выдавить из нее излишки воздуха. Глаза вылезли из орбит, тело, корчась, вздувалось пузырями, одновременно расширяясь подобно воздушному
— Ты проклят, тебя наказывает грозный Велес!
И в тот же момент тело зомби лопнуло, разлетевшись по долине ошметками, которые мгновенно поглотила земля. За ними последовали остатки стаи, и зеленое, изрытое копытами лошадей поле опустело. Остались лежать только тела убитых воинов, старых и молодых.
Глядя в васильковые глаза одного из них, Снежана вспомнила покаянные слова: «Дети других отцов полегли здесь, а своего сохранил».
Глава 1
Ледяная пустыня
Слишком огромна была эта пустыня, красно холодное светило, унылы почти одинаковые сугробы с загнутыми пролетевшим ветром верхушками и острыми краями снега там, где он поднимался недавней вьюгой. И слишком малы и одиноки казались мы, две человеческие фигуры, теряющиеся в бескрайних просторах.
Снежана, закончив рассказ о давно миновавшем бое, теперь ехала молча, задумчиво сдвинув тонкие брови, — видно вновь переживая события, казавшиеся забытыми, но вдруг так ясно выступившими из пелены времени. Синие глаза посмотрели на меня:
— Я обещала Ольгерду навещать его могилу раз в пять лет.
Девушка поправила меховую шапку, опушенную иглами инея, и улыбнулась.
— А ведь этот день по законам нумерологии должен быть если не счастливым, то во всяком случае удачным. Восьмерка — куб первого четного числа и двойной квадрат его, а это напоминает каждому о вечности и незыблемости вселенной.
Я выразил искреннюю надежду, что так оно и будет — удача нам не помешает в таком странном месте, где безмятежность природы пронизана неприятным ощущением опасности.
Снег слепил глаза, и лишь случайный взгляд помог мне заметить почти невидимую тень, отбрасываемую стенками неглубоких выемок, бегущих одна за другой вдоль снежной насыпи.
Я спрыгнул с коня, чтобы разглядеть их поближе, сапоги взметнули сверкающие искры не смерзшихся снежинок.
Почти
Длинная ступня оканчивалась широкими плоскими пальцами, развернутыми веером, что обеспечивало устойчивость ноге и ее владельцу. Я поднялся с колен, отряхивая руки от снега.
— Гоблины были здесь несколько часов назад, — сказал я. — Ветер прекратился до того, как пороша успела замести их следы.
— Это неважно.
Снежана встряхнула черными волосами, спадающими на плечи из-под пушистого заиндевевшего меха шапки. Белый единорог под ней нетерпеливо рыл снег золотым копытом.
— Я дала слово Ольгерду, что навещу его в определенный день и отказаться от него не могу.
Девушка тронула поводья, и единорог под ней расправил крылья, заскользив над снежной пустыней.
Высокий сугроб взорвался перед нами комьями снега, и из-под него вылез ледяной курганник. Длинная, прозрачная голова твари заканчивалась прямым, как у дятла, клювом. Два толстых рога, словно уши, поднимались по обе стороны черепа.
Тело чудовища было длинным, и казалось обманчиво хрупким. Тонкие лапы разгребали снег, освобождая хвост, на котором были нанизаны человеческие черепа.
— Лучше бы ты послушала своего друга, амазонка, — сказал курганник.
Его голос был тихим, словно шелест ветра далеко, на дне холодного фиорда.
— Я не боюсь гоблинов, — ответила Снежана.
— Напрасно. Эти твари поедают своих родителей, как только вырастают. Убить человека — для них особая доблесть. Как только вы въехали в Долину ветров — по крайней мере, три прайда гоблинов отправились по вашему следу.
Девушка презрительно фыркнула.
— Тогда почему они до сих пор не напали, сосулька?
Неясные тени пробежали по лицу курганника, словно там, где-то в глубине льда, перекатывалась вода. Для него это означало улыбку.
— Они боятся меня, красавица, — сказал он.
Монстр наклонил голову, прислушиваясь к завыванию ветра.
— Мне нет дела до тех, кто умирает в Долине, — произнесло существо. — Здесь нельзя жить. Сюда приходят только за смертью. Люди, гоблины, кобольды режут друг друга, одни ради золота, другие для шкур и мяса. Каждый считает себя высшим существом, а остальных — зверями. Мне все равно.
— Чего ты хочешь? — спросил я. — Денег?
Курганник всплеснул тонкими птичьими лапами:
— Какой вздор! Мне не нужны монеты. В отличие от вас, людей, я счастлив и без них. Я нуждаюсь в чем-то неизмеримо большем или меньшем, это уж как посмотреть. Единственная крохотная капля крови — вот плата за проезд.
Я усмехнулся, глядя на нелепое создание, и снял кожаную перчатку, освобождая руку. Однако тварь отрицательно замотала прозрачной головой с такой силой, что казалось, тяжелые рога отвалятся, не выдержав напряжения.