Призраки отеля «Голливуд»; Гамбургский оракул

Имерманис Анатоль Адольфович

— Его связь с Родом Гаэтано доказана? — спросил Мун.

— Нет. Выяснилось только, что Краунен-Гонсалес и его помощники проживали в Барселоне по фальшивым заграничным паспортам. Некоторые сотрудники полиции были смещены. Бароха-и-Пиноса, ведавшего отделом по надзору за иностранцами, перевели за халатность в Малагу.

— А само дело?

— Вот оно, только извините за протокольный стиль… В 1960 году международная полиция узнала, что в Барселоне находится база Рода Гаэтано для принятия контрабандных наркотиков из Гонконга и дальнейшей отправки в Америку и другие страны Европы. Туда было послано несколько детективов Интерпола во главе с Луи Ориньоном. Под видом скупщика героина Ориньону

удалось познакомиться с руководителем базы Гонсалесом. Предупрежденный кем-то, тот при вторичной встрече стрелял в детектива и тяжело его ранил, после чего исчез. Кроме случайного свидетеля перестрелки, Ориньон был единственным, знавшим Гонсалеса в лицо. Его показания привели бы к аресту не только людей Гаэтано, но и сотрудничавших с ним чинов испанской полиции. Однако дать показания он не успел. Некий доктор Валистер впрыснул Ориньону под видом болеутоляющего средства смертельную дозу опиума. Действовал он, очевидно, по указанию Гонсалеса, так как после первого же допроса скрылся. Предполагали, что он уехал в Америку. Как бы то ни было, Роду Гаэтано пришлось ликвидировать свою барселонскую базу. Выявить лиц, сотрудничавших с ним, не удалось.

— Что же получается? — Мун задумался. — Допустим, и Краунен, и Куколка, и Рамиро, и Росита работают на Рода Гаэтано. В таком случае они прибыли в Панотарос с определенным заданием. С каким? Чтобы ликвидировать Шриверов? Почему же они так медлили? Почему избрали для убийства самый неподходящий момент — день после катастрофы?

— С Куколкой все далеко не так ясно, — отозвался Дейли. — Алкоголь, может быть, даже наркотики, неразборчивость в любовных связях — скорее клапан для отчаянного крика души, чем ее истинная суть. Мне кажется, она глубоко несчастный, искалеченный Голливудом человек. Такой вряд ли способен на хладнокровное участие в преступлении. Она сама чем-то запугана. По-моему, ее кто-то шантажирует, возможно, Рамиро.

— Вот это действительно новость! Не ошибаетесь, Дейли?

— Между ними очень сложные отношения. С одной стороны, она его ревнует…

— А с другой? — насторожился Мун.

— Не верю, что она действительно хочет выйти за него замуж. Иначе падре Антонио не пришлось бы держать ее под неусыпным надзором.

— Тут вы правы. Можно даже подумать — под постоянным давлением.

— А насчет ревности Куколка мне сама призналась, — продолжал Дейли. — Однажды ей показалось, будто в его комнате разговаривают двое — мужчина и женщина. И между тем незадолго перед этим Рамиро брал ее машину для поездки в Малагу. В последнее время он частенько ездил туда — по крайней мере, пытался уверить в этом Куколку.

— Ну и что? — нетерпеливо спросил Мун.

— Дон Бенитес заверил ее, что Рамиро не брал у него в тот день ключ от гаража.

— Любопытно, весьма любопытно… Если только она не придумала эту сказку, чтобы запутать нас. — Мун с сомнением покачал головой. Инстинктивное подозрение, что к истинным следам кто-то все время нарочно подбрасывает ложные, не покидало его ни на минуту.

— Уж в чем, а в женских уловках я достаточно разбираюсь, — самоуверенно заявил Дейли. — Готов отдать голову на отсечение, что Куколка говорила правду. Самое интересное еще впереди. Помните легенду, согласно которой Гвендолин забралась на балкон к Рамиро?

— Легенду?

— Именно. Это была не Гвендолин, а Куколка. Она перелезла на соседний балкон, чтобы узнать наконец, кого Рамиро принимает тайком по ночам.

— Но Рамиро ведь был уверен, что это Гвендолин, — возразил Мун.

— Куколка надела черный парик, к тому же было темно.

— И все же принять свою будущую жену за чужую женщину? Невероятно!

— Вот видите! — тихо рассмеялся Дейли. — Вас подвело непростительное

равнодушие к женским прелестям. Если на то пошло, между ними существует довольно большое внешнее сходство. Потрудись вы попристальнее изучить фотоснимки Гвендолин и заодно видеть в Куколке не только машину для штамповки сексуальных боевиков, а живую женщину, вы бы сами заметили.

— И кого же Куколка обнаружила в постели неверного возлюбленного? — пробурчал Мун.

— Никого не обнаружила. Не успела. Услышав снаружи шаги, Рамиро сразу же потушил свет. А потом выскочил на балкон с пистолетом. Куколка еле успела перелезть к себе.

— Выскочил с пистолетом?

— Да. По словам Рамиро, он обзавелся им после того, как ее муж пригрозил пристрелить их обоих. Но поскольку даже младенцу ясно, что для Сиднея Мострела это было чисто рекламным трюком, никакого отношения к нему это оружие не имеет… Хотелось бы мне знать, кого Рамиро тайком принимает в своей комнате, — с некоторой завистью пробормотал Дейли.

— Роситу Байрд. Это тоже более или менее ясно… Зато и сама Куколка, и ее роль во всей истории, и особенно совместная поездка с Крауненом в Пуэнте Алсересильо становятся сплошной загадкой. — Мун погрузился в раздумье.

— Святая мадонна! — внезапно вскричал Дейли, подражая преувеличенно эмоциональной интонации маркиза Кастельмаре.

— Потише, — укоризненно прошептал Мун.

— Надоело! — приглушенно проворчал Дейли. — Как будто недостаточно того, что в целях конспирации мне, отъявленному врагу никотина, приходится курить эту слащавую дрянь и пускать восторженные слюни при виде Куколки, так вы еще требуете, чтобы я изъяснялся замогильным шепотом наподобие привидения! Нет уж! В следующий раз ищите себе другого секретного агента!

— Не до шуток сейчас, — отмахнулся Мун. — В связи с чем вы призвали святую мадонну?

— В связи с доктором Энкарно. Билль Ритчи упоминал в разговоре с вами, что доктору пришлось бежать в Америку. Какое-то темное дело с наркотиками, не так ли?

— Ритчи не совсем понял, доктор был тогда пьян. — Мун замолчал, потом кивнул. — Значит, и вы склоняетесь к предположению, что Энкарно и фигурировавший в «Барселонском деле» Валистер — одно и то же лицо? Слишком заманчивая идея, чтобы поддаться ее соблазну. Допустим на минуту, что это так. Напрашивается мысль, что доктор Энкарно по приказу Рода Гаэтано или сам отравил Шриверов, или, по крайней мере, убыстрил их кончину заведомо неправильным лечением. Слишком просто для истины. По-моему, мы с вами окончательно запутались.

— Я по природе оптимист, шеф, — не согласился Дейли. — Если бы только удалось выяснить, где Уна и Рол Шриверы в день своей смерти провели время с утра до возвращения в гостиницу! Вот в чем основная загвоздка!

— Как где? — удивился Мун. — Они ездили с рыбаком Камило в Коста-Асул.

— Эту басню я тоже знаю. Я ведь разговаривал с доном Камило побольше вашего. Со мною он не был так скуп на слова, как с вами, поскольку принимал меня за безобидного бездельника, которому отцовские деньги заменяют мозги… Так вот после беседы с ним я побывал в Коста-Асуле, даже нашел очевидцев. Девятнадцатого марта он действительно приезжал туда на своем баркасе, но…

— Но? — переспросил Мун, не дав своему помощнику полностью насладиться красноречивой паузой.

— Но один! И только сам черт ведает, зачем ему понадобилось приплести к своей поездке Шриверов. Это еще не все. После этого я решил понаблюдать за ним. Сегодня утром, когда дон Камило вышел на улов, я взобрался с телескопическим биноклем на замковую башню. И что же я увидел? Камило забросил сеть, а сам забрался в каюту. Проторчав в ней минут десять, он выбрал пустую сеть и отправился обратно к берегу.