Призраки(Рассказы)
Шрифт:
— Как же мы это сделаем? — поинтересовалась Берта.
— Я мог бы поступить прямолинейно, — пояснил старый Эплджой, — явиться твоему дядюшке, объяснить, в чем состоит его долг, и потребовать, чтобы он этот долг исполнил. Однако я знаю, каков будет результат. Джон сочтет этот разговор обычным сновидением. Но тебя, существо из плоти и крови, не так-то просто проигнорировать. Если ты побеседуешь с дядей, он не примет твои слова за галлюцинацию.
— Ты хочешь, чтобы я поговорила с ним? — спросила Берта с улыбкой.
— Да! — подтвердил призрак. — Я хочу, чтобы утром, после
— А что потом? — поинтересовалась Берта.
— Все очень просто, — пояснил призрак. — Когда ты перескажешь ему события этой ночи, и когда Джон поймет, что они были неизбежны, передай ему, что дедушка, которому он всем обязан, очень хочет, чтобы на Рождество в этом доме устроили достойное пиршество. Посоветуй ему открыть подвалы и потратить денежки. Вели позвать по крайней мере дюжину добрых приятелей и родичей на шикарный бал! А теперь, моя милая, — продолжал призрак, склоняясь поближе, — я хочу задать тебе личный вопрос весьма деликатного свойства… Кто такой Том?
Услышав эти слова, Берта неожиданно зарделась.
— Том? — переспросила она. — Какой Том?
— Я уверена, тебе знаком некий молодой человек с таким именем, и я хочу, чтобы ты мне рассказала о нем. Видишь ли, меня тоже звали Том, и это имя мне по душе. Он славный юноша? И очень нравится тебе?
— Да, — ответила Берта на оба вопроса.
— А ты ему нравишься?
— Кажется, да, — сказала Берта.
— Так значит, вы любите друг друга! — вскричал старый Эплджой. — А теперь, дорогая, назови мне его фамилию. Ну же!
— Мистер Берчем, — созналась Берта, и румянец на ее щеках сменила легкая бледность.
— Сын Томаса Берчема из поместья Медоуз?
— Да, сэр, — сказала Берта.
Дух старика Эплджоя воззрился на свою правнучку с гордостью и восхищением.
— Мои поздравления! Я видел юного Тома. Он милый мальчик, и если ты любишь его, я уверен — это хороший выбор. Что ж, вот как мы поступим, Берта. Пригласим Тома на Рождество.
— Ох, прадедушка! Я не могу просить дядю позвать его! — возразила Берта.
— Но ведь праздник намечается поистине грандиозный, — сказал призрак, сияя от радости, — и все гости приедут с семьями. На такой пир нельзя не пригласить Томаса Берчема-старшего, а он непременно возьмет Тома с собой. Возвращайся-ка в спальню, а утром, после завтрака, без промедления поведай дядюшке все, что я велел тебе передать.
Берта чуть помедлила.
— Прадедушка, — вымолвила она, — если дядя позволит нам справить Рождество, ты присоединишься к нам?
— Разумеется, моя дорогая! — ответил тот. — И не беспокойся, я не стану никого пугать. Я буду наблюдать за праздником, но останусь незримым для всех, кроме самой прекрасной из всех девушек, что когда-либо почтили своим присутствием наше поместье. А сейчас отправляйся спать — и ни слова больше!
«Если бы она не ушла, — подумал старый призрак, — я бы не удержался и поцеловал
На следующее утро, услышав о ночных приключениях Берты, Джон Эплджой заметно побледнел. Он был человеком практичным, но при этом чрезвычайно суеверным, и когда Берта поведала ему о дедушкином пироге с изюмом, он понял, что вряд ли все это привиделось ей во сне, поскольку был уверен, что о существовании этого пирога, кроме него, никто не знает. Джон призывал на помощь все свое здравомыслие, но доказательства были слишком явными, и он сдался. Впрочем, гордость не позволяла ему признаться племяннице, что он верит в призраков.
— Радость моя, — сказал он, поднимаясь; его лицо все еще было бледным, однако он хорошо владел собой. — Несмотря на то, что все эти события кажутся мне всего лишь сном, навеянном чьими-то рассказами о моих погребах, твоя трогательная история кое о чем напомнила мне. Приближается Рождество, а я едва не пропустил это событие. Ты молода, полна жизни и привыкла весело справлять такие праздники. Поэтому, дорогая моя, я принял решение устроить рождественский бал и пригласить наших друзей вместе с семьями. Насколько мне известно, в подвалах немало снеди, хотя я едва не позабыл об этом. Следует извлечь оттуда все яства и воздать им должное. Ступай-ка, пришли ко мне миссис Диппертон, а когда я сделаю необходимые распоряжения, мы вместе с тобой составим список гостей.
Когда Берта ушла, Джон Эплджой снова опустился в большое кресло и уставился в огонь. Он не смог бы спокойно уснуть этой ночью, если бы ослушался дедушкиного наказа.
Никогда еще в старом доме не справляли Рождество так пышно. Новость о том, что старый мистер Эплджой разослал всем соседям приглашения на рождественский ужин, распространялась по окрестным поместьям быстрее лесного пожара. Идея пригласить всех родственников и знакомых вместе с семьями была признана великолепной, поистине достойной старого Томаса Эплджоя — самого гостеприимного человека во всей стране, дедушки нынешнего хозяина усадьбы.
В первый раз за целое столетие слуги раздвинули огромный обеденный стол, а яств, принесенных из погреба и амбаров, а также свезенных со всей округи, на нем было столько, что он едва стоял под такой тяжестью. В центре красовался изумительный пирог с изюмом, в свое время состряпанный по рецепту легендарного дедушки.
Но пирог этот так и не разрезали.
— Друзья мои! — провозгласил мистер Джон Эплджой. — Мы все можем наслаждаться видом этого пирога, но есть его не станем! Оставим до тех времен, когда в этом доме будут играть свадьбу! Вы все приглашены на пир — тогда и отведаем по кусочку!
В завершение этой короткой речи дух старого Эплджоя ласково потрепал внука по голове. «Ты сказал это без должного чувства, Джон, — вздохнул он. — Но начало твоему исправлению положено, и я впервые горжусь тобой!»
Вечером в большом зале начались танцы, и первым был старинный менуэт. Когда веселые гости разделились на пары, юноша по имени Том подошел к Берте и спросил, не пожелает ли она стать его дамой.
— Не в этот раз, — ответила она. — Первый танец я хотела бы исполнить… скажем так, одна!