Призраки солнечного ветра

Александрова Дилара

— Вот именно. Целая жизнь. За потерянное время придется расплачиваться не только мне. Как вы прикажете мне кормить сотни людей? Наши запасы не бесконечны.

— Вы слишком привыкли угождать тем, кто не любит слышать слово «нет».

Арвэйн поджал губы, вытянув их немного вперед. Окружающая атмосфера не располагала к каким-либо конфликтам, а обидам — тем более. Впрочем, капитан не имел обыкновения принимать все близко к сердцу и сейчас раздумывал над тем, как бы склонить чашу весов в свою пользу. Не найдя мгновенного решения, он сделал большой глоток прямо из бутыли и протянул ее в сторону храмовника, намереваясь

наполнить его пустую рюмку. Эсхекиаль противиться не стал.

— Угождать богеме на круизном лайнере входило в мои обязанности. Это были лишь капризы и сиюминутные пожелания, никак не влияющие на безопасность корабля. Сейчас все по-другому. Да и обстановка, знаете ли, далека от курортной…

— Только что вы этим бытом восхищались.

— Одно другому не мешает.

Выпив коньяк залпом и откинувшись на спину, Эсхекиаль вызвал небольшой хлопок резким приземлением на матрас. И, сложив руки на животе, уставился в облезлый потолок. Пустая рюмка покоилась между длинными, немного костлявыми пальцами.

— Что со связью? — спросил он, вовсе не заботясь о негостеприимной позе.

Казалось, он просто хотел сменить тему, но это было не так. Капитан не пришел бы, не будь решен этот вопрос. Предпринимать серьезные попытки добраться до Марса и не иметь представления о том, что твориться вокруг, было верхом неразумности. Это понимали все.

— Сегодня «утром» удалось связаться с ближайшим кораблем через пару аномалий отсюда. Они уже прыгнули. Их храмовник это одобрил, — с некоторым оживлением ответил Арвэйн, не получив очередную порцию упреков.

— Может быть, это не лишено смысла, — неожиданно сменил позицию крестоносец. — Дайте мне пару дней, я все обдумаю. Нужно кое-что проверить.

— У вас будет больше, — еще более воодушевился собеседник, стараясь не потерять тонкую нить взаимопонимания.

— Я иду навстречу не потому, что того требуют верхние ярусы. И еще не принял окончательного решения.

— Понимаю.

— Рад.

— Это я рад, что мы нашли общий язык, — выдохнул капитан. — Без вашей помощи мы не справимся.

Пауза. Арвэйн вытянул шею, пытаясь взглянуть поверх торчащих колен Эсхекиаля. Таким образом он старался понять, не заснул ли тот, ибо крестоносец перестал придавать признаки жизни. Встать и подойти ближе, чтобы выяснить наверняка, он не решился.

— Ну… пожалуй, откланяюсь. Очень надеюсь, что вы отдохнете, — на всякий случай произнес капитан, вставая со стула.

— Не беспокойтесь, как раз этим я и планировал заняться, — ожил вдруг храмовник.

Гость встал, кивнув в знак почтения и поспешно покинул комнату, даже не забрав с собой фирменную рюмку. Как только дверь захлопнулась, Эсхекиаль закрыл глаза и тяжко вздохнул. Разговор выдался трудным. Он хоть и сдал позиции, но внутренне все равно не изменил своего мнения. А теперь судорожно искал варианты, которые привели бы к решению проблемы меньшей кровью. Кровью в прямом смысле. Существовали некоторые сферы, которые капитану объяснить было нельзя, не выставив себя при этом в неприглядном свете. Положение бы только ухудшилось, и возникло бы вполне логичное в подобных ситуациях неприятие. Особенности ремесла иеромонаха многих пугали. Они оставались непонятны, и в некотором смысле вопиюще неуместны в обществе, столь развитом технически и информационно. Но Эсхекиаль Каэрдевр четко видел ту грань,

которая красной нитью разделяла полные энтузиазма достижения науки и незыблемые правила этого мира. И больше всего пугало то, что эта грань исчезала.

С этими тревожными мыслями храмовник провалился в сон.

Смех резвых детишек звонко пронесся по всей оранжерее. Двое непосед хаотично перемещались среди растений, нарушая слаженную работу персонала. Кажется, они играли в салки. А, может, что-то другое, или даже во все сразу, так как правила менялись прямо на ходу. Никто не хотел уступать победу в странной игре, до конца непонятной даже им самим.

— Фидгерт, Анна! Прекратите! Вы мешаете работать! — прикрикнула на них невысокая женщина лет сорока.

Уже к этому возрасту глаза ее потухли, и под ними прочно обосновались темные круги. Появились они, скорее, от переживаний, нежели от недостатка сна.

Женщина посмотрела на своих детей. Они выглядели такими веселыми и беззаботными. Радовались жизни всей своей детской непосредственностью. Остальные сотрудники оранжереи, казалось, завидовали им. Странно, но никто из семи человек в смене не возмущался, когда неуправляемый ураган проносился мимо них, норовя что-нибудь задеть и обязательно уронить. Радость, врезавшаяся в общую атмосферу удрученности, вносила нечто обнадеживающее в жизнь военного штурмовика.

— Да полно тебе, Симона. Они просто играют, — прервал сиюминутный гнев низенький старичок, специализирующийся на выращивании пасленовых.

Женщина до сих пор поражалась, как ей удалось не только выжить, но еще и родить в космосе. Во времена всеобщего хаоса и пугающей неизвестности, когда рядом гибли десятки людей. Фидгерт и Анна — белокурые двойняшки, появившиеся на свет через несколько месяцев после посадки на корабль. Остальные дети уже выросли, а за семь лет путешествия «Гофора-3» по бескрайним просторам Солнечной системы на нем не появилось ни одного ребенка. Симоне пришлось многое пережить и со многим смириться. Смерть мужа, голод, бессонные ночи над беспокойными кроватками не прошли бесследно и оставили отпечаток, который невозможно стереть.

— Уф, кому сдались эти капсулы гибернации? Их можно использовать под хранилища свежих овощей. И вообще, они занимают слишком много места. Можно сказать, отбирают наш хлеб, — недовольно проворчал старичок, перебирая пробирки на столе, а потом указал на один из массивных механизмов. — Вот на месте этой я хочу поставить куст колоновидной клубники.

Незапланированная оранжерея хорошо вписалась в просторный отсек, где когда-то помещали в летаргию серьезно раненных бойцов, ученых и первооткрывателей. В этих случаях их доставляли живыми на Землю из колоний с недостаточно развитой медициной.

Капсулы гибернации изобрели еще тогда, когда мгновенного перемещения не существовало. Военные и исследователи использовали их в длительных путешествиях, занимавших годы, а то и десятилетия. Для погруженных в сон времени не существовало. Организм переставал стареть и меняться. Тяжелые раны не могли убить боевую единицу с вовремя приостановленной жизнедеятельностью организма. Даже после появления телепорта от гибернации не отказались, так как Земля имела монополию на порталы, а повсеместное их внедрение встретило больше конфликт интересов, нежели технические трудности.